Правда о Святом Царе

 Иоанне Васильевиче (Грозном)
 

О Г Л А В Л Е Н И Е

---------------------------------------------

На это странице.

Правда об Иоанне Грозном.

 (Третья научно-историческая конференция Белорусского Дворянского Собрания)

 В первом ряду Державных Исполинов России по праву стоит Благоверный Царь Иоанн Васильевич Грозный. Славное имя этого Опричного игумена подверглось ритуальному оклеветанию, и я считаю своим долгом восстановить правду о нём.

 Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычёв) писал: «Начиная с Карамзина русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные «гости», не делая ни малейших попыток объективного и непредвзято разобраться в том, где добросовестные свидетельства очевидцев превращаются в целенаправленную и сознательную ложь по религиозным, политическим и личным мотивам».(1)

 В наше сознание внедрен образ кровожадного и безнравственного тирана, убивающего своего сына. «Не было никакого «тирана на троне». Был первый русский царь, строивший, как и его многочисленные предки, Русь – Дом Пресвятой Богородицы и считавший себя в этом доме не хозяином, а первым слугой». (2)

 По наущению сатаны сеется клевета и ложь (сатана – означает клеветник). Чтобы её развеять необходимо вступить в борьбу с врагом рода человеческого и его слугами-жидами.(3) Мы обязаны распознавать «злословие от тех, которые говорят о себе, что они иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское» (Откр.2,9)

 Святой Преподобный Серафим Саровский утверждал, что « средние годы жизни большей частью бывают бурными. Важно, как жизнь начинается и как она кончается».(5) Россия двадцать три года вымаливала Иоанна Грозного. Его отец Великий князь Василий Иоанович долго не имел детей. И только после брака с Еленой Глинской из высокочтимого литовского дворянского рода Глинских (6) у Великокняжеской четы родился сын Иоанн. Родился он в четверг 25 августа (7 сентября) 1530 года (в лето 7038) в 7 часов вечера в день памяти св. апостолов Варфоломея и Тита. В Ростовской летописи 1587 года читаем: «В настоящий час рождению его (Иоанна IV) бывшу по всей области державы их, яко основанию земли поколебатися, таковому страшному грому».(7)

 В «Тысячелетней летописи необычных явлений природы» это событие описывается так: «Гром страшен зело и блистание молний по всем областям земли Русской. Подобного грома и трясения воздуха не было от сотворения Земли».(8)

 Гроза внушает страх Божий, а Он есть основа премудрости. Почитал народ русский гром-грозу как проявление Божьего Всемогущества. В народной традиции гроза-гром воспринимается как Божия сила и вместе с тем как сила очищающая и оплодотворяющая. Славяне верили и верят, что грозой (громом) преследуется нечистая сила. С каждым ударом грома погибает один диавол (бес, жид), потому и дышится легко после грозы и покой на душе. (9) Евангельская проповедь подобна грому, ибо сокрушает упорство сердец и жестоковыйность людей (Откр. 14, 2). Гром-гроза служит прообразом Страшного Суда (Исх. 29, 6; Иер. 25, 30; Иоанн 12, 29). (10)

 Иоанн Грозный лично сам впоследствии написал «Канон Ангелу Грозному», который дошёл до наших дней. (11) Грозный Ангел – это Архистратиг Михаил. Именно этот образ олицетворял собой Иоанн Васильевич в битве за Россию с воплотившимися духами злобы поднебесной, поэтому и несёт он имя Грозного воина.

 Никоновская летопись зафиксировала великую народную радость о рождении Иоанна: «По всей земли возрадовашася людие радостию неизреченною, и не токмо всё русское царство, но и повсюду вси православнии возрадовашася». (12) Радость была не напрасной. Рожденный в грозу стал поистине грозным для нечисти царём. (13)

 Молитвами св. Кирилла Белозерского Василий III был обязан рождению наследника. В 1531-1533 гг. в благодарность Святому Василий III воздвиг в Кириллово-Белозерском монастыре два храма: в честь своего ангела – Архангела Гавриила (14) и в честь ангела новорождённого – Иоанна Предтечи.

 В ознаменование рождения сына Василий III заложил ещё один храм в селе Коломенском – Церковь Вознесения Господня. Через 387 лет в этом храме 2 (15) марта 1917 года в день насильственного отрешения от Власти последнего Русского Царя Николая II, (умученного от жидов 4(17) июля 1918 года в Екатеринбурге), (15) произошло явление иконы Божией Матери «Державная».

 Духовная передача царской власти в руки Пресвятой Богородицы произошла несомненно при участии Иоанна Грозного в его родовом храме (многие церкви, построенные Иоанном Грозным (их более 100), Божиим промыслом сохранились до наших дней, при их посещении ощущаешь особую Державную Благодать (каждый кирпич запечатывался крестом).

 Иоанн Грозный жив и ждёт наших молитв об избавлении от жидовского ига. (16) Верю, что именно он возглавит небесное воинство наших Государей при последнем походе на врагов Божиих. Великий провидец Михаил Клопский пророчествовал в Важицах, обращаясь к новгородцам: «У Великого князя родится сын Тимофей, он же Иван. Тот будет всему Русскому Царству наследник и всем окрестным странам грозен (страшен будет), и сего вашего Новгорода обладатель будет и гордыню вашу упразднит». (17)

 В одной из летописей (Степенная книга) сохранилось такое повествование: Мать Иоанна Грозного Елена Глинская спросила юродивого Доментиана, кто у неё родится, на что получила ответ: «Родится Тит – широкий ум». (18)

 Крестили Иоанна в воскресенье 4 сентября 1530 года в Троице-Сергиевой Лавре в день памяти священномученика Вавилы, архиепископа Великой Антиохии. Восприемниками будущего царя были призваны старец Иосифова монастыря столетний Касьян Босой, как сказано о нём в Никоновской летописи «сопостник был преподобному Иосифу Волоцкому», старец Данила из Переяславля, старец Троицкий Иов Курцов; священнодействовал игумен Свято-Троицкой Лавры Иосаф Скрипицын (впоследствии Митрополит всея Руси). (19)

 Выбор восприемников имеет свой сокровенный смысл. Все они – молитвенные борцы за Святую Русь с жидовской ересью. Сопостником и учителем Касиана Босого был игумен Иосиф Волоцкий – главный изоблечитель ереси жидовствующих (20) на Руси. В Переяславле княжил Владимир Мономах. Именно его просил народ в 1113 году избавить Русь от жидов. Автор «Жития Даниила Переяславского» (упомянутого восприемника Иоанна Грозного) называет Иоанна Грозного «истинным пастырем и собирателем Русской земли, во всех концах знаемым, всякое нечестие и прелесть разоряющим, всякую вражду и самовластие имущих упраздняющим, тишину и правду утверждающим».(21) Троице-Сергиева Лавра – сердце Русской Церкви. Оттуда исходит избавление от всякого ига.

 Василий Иоаннович собственными руками положил новопосвященное чадо в раку на цельбоносные мощи св. Сергия Радонежского, вознеся молитву: «О преподобный святильниче, чудотворивый Сергие! Ты отцем отец и со дерзновением предстоиши Святей Троицы и молитвою твоею даровал ми еси чадо, ты и соблюди его невредна от всякого навета вражия видимого и невидимого, ты осени его молитвами твоими святыми и снабди его, преподобне, донележе устрабится и тогда, Богом соблюдаем, своими усты воздаст Богу и твоим молитвам похвалу и благодарение… Моли о нас Святую Троицу единосущную!»(22)

 Преподобный Сергий воистину стал Небесным заступником и соратником Иоанна. Особенно зримо его покровительство проявилось в Казанском походе Царя.(23)

 Игумен Иосаф взял младенца от раки и с благоговением глаголил: «Приими, Боголюбезный Царю, Богом дарованное чадо, долгим временем явившееся тебе, его же воспитай в наказание Закона Господня и вашего царского благочиния, да будет сын твой по чаянию твоему». Младенца причастили. «Рождение бо его не просто, не якоже инех прилучается»(24) – свидетельствует летописание. Святыми молитвенниками царской семьи были: Сергий Радонежский, Авраамий Ростовский, Дионисий Глушицкий, Никита Переславский, Савва Сторожевский, Варлаам Хутынский, Ярославские князья: Феодор, Давид, Константин.

 Но враг не дремал, и всячески препятствовал укреплению Православного Царства – III Рима. Когда Иоанну было три года при странных обстоятельствах 3 декабря 1533 года умер его отец – Великий Князь Василий III, в иночестве – Варлаам, ещё через 4 года была отравлена его мать, Великая Княгиня Елена Глинская (+3 апреля 1538 года).(25) Сироту взял под опеку Митрополит Макарий (1482-30.12.1563). Этот дивный святитель, иосифлянин по духу, любил Иоанна как собственного сына и воспитал его богобоязненным, глубоковерующим Правосланым правителем, постигшим тайные козни злом идущих врагов рода человеческого.

 4 марта 1526 года Архимандрит Макарий поставлен на Новгородскую кафедру, которую занимал до этого первый изобличитель ереси жидовствующих Архиепископ Геннадий. Владыка Макарий продолжил жидобойное опричное дело. В 1542 году Макарий избран на Московскую митрополичью кафедру. Чудесным образом Святителю открыто было о грядущей победе Царя над Казанью, Астраханью, предсказал он и освобождение Полоцка в 1563 году. По его святым молитвам происходило множество чудес, в т.ч. чудо избавления воинства в Свияжске от массовых болезней во время похода на агарян Казанских.(26)

 Тщанием Митрополита Макария Царь Иоанн Васильевич вдохновился идеей вселенского значения Русского Царства и осознал высокие задачи, возложенные на Русского Царя. Святитель Макарий и Иоанн Грозный, следуя учению о симфонии Церкви и государства (Церковь и государство взаимодействуют как душа и тело в человеке, без души тело – труп), созывали церковные соборы в 1547, 1549, 1551, 1553, 1562 годах, положившие основу церковного и державного строительства Святой Руси как Третьего Рима(27) и Второго Иерусалима. Они основали книгопечатание(28), издали Степенную Книгу, Лицевой Летописный Свод, Судебник, Стоглав(29), Четьи-минеи (Жития святых), Домострой, провели коренную административно-судебную реформу, создали систему местного самоуправления, возводили храмы, открывали новые монастыри(30), вели безпощадную борьбу с ересями за чистоту Святого Православия. Ими канонизировано 39 русских святых, дотоле чтили 22 святых.

 В их числе был прославлен в 1547 году Святой Благоверный Князь Александр Невский (30.05.1220-14.11.1263).(31)

 Этот Боголюбивый Правитель за победу (15 июля 1240) над шведами по ритуальной клевете был изгнан из Новгорода, но, проявив поистине христианское терпение, он не стал требовать наград земных и лютовать, а заложил в Переславле монастырь Св. Александра как благодарность Богу за дарованную свыше победу. Не в силе Бог, но в правде.(32) Следуя мудрой политике Александра Невского, русские правители в симфонии с православными святителями построили самое Великое в мире государство. Импреия Чингиз-Хана постепенно становилась Российской Империей. Несомненно, с духовным участием Александра Невского и Иоанна Грозного произойдёт свержение коварного ига над землёй нашей, что не только восстановит былую мощь державы, но и приумножит её. Имеющий очи увидит очертания грядущего Православного Русского Царства. Святой Праведный Иоанн Кронштадский пророчествовал: «Россию куют беды и напасти. Я предвижу восстановление мощной России, ещё более сильной и могучей, на костях мучеников, как на прочном фундаменте, будет воздвигнута Русь новая – по старому образцу, крепкая своей верой во Христа Бога и Святую Троицу; и будет по завету князя Владимира – как единая Церковь. Перестали понимать русские люди, что такое Русь: Она есть подножие Престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский».(33) Этот дивный святой был духовником Союза Русского народа и проповедовал: «Сколько теперь врагов у нашего Отечества! Наши враги, вы знаете, кто: евреи… Да прекратит наши бедствия Господь, по великой милости своей!»(34)

 Иоанн Грозный стал первым Помазанником Божиим на русском престоле. Сохранился до наших дней «Чин венчания на Всероссийское Царство Государя Царя Иоанна Васильевича»: «Лета 1546 года, генваря в 16 день, в неделю, венчан бысть на Царство Русское благоверный Великий Князь Иоанн Васильевич всея Руси, преосвященным Макарием, Митрополитом всея Руси… Царя Великого Владимира животворящим крестом, и венцом царским, и диадемою, какими венчан бысть на Царство Русское прародитель его Князь Великий Владимир, наречен во царской порфире Мономах».(35)

 Царское достоинство Иоанна Грозного было подтверждено Соборной Грамотой духовенства Православной Восточной Церкви 1561 года:

 «Иосаф, милостию Божиею Архиепископ Константинограда, Нового Рима и Вселенский Патриарх. Понеже убо наше смирение верно уведахом и исполнихом, не точию предаваем многих достоверных мужей но иже и писанием и сказанием летописца, яко нынешний насоящий Царь Московский и Новогороцкий, Астороханский, Казанский, Нагайский и всея Великия Росия Господин Иоанн от роду своего и крови Царские ведетца, иже от тоя приснопамятныя Царицы и Владычицы госпожи Анны, сестры Самодержца и Царя Багрянородного Манамаха. В шестых же от благочестиваго Царя Кристианина не тогдашним Патриархом и со священными Архиереи Собора Константинограда послаша тогда преосвященного Митрополита Ефесского и Лидиохийского им рядноначальнейшего епарха и венчаша благочестиваго Великаго Князя Владимира на Царство и дароваша ему тогда царский венец на главу его и диядемою украшенною бисером и иным царским знамением и дары.

 Тако и преосвященный Митрополит Московский и всея Великия России Господин Макарий уразумех подобно и венчал Благочестиваго Князя на Царство Законом. И мы же единым образом уложихом благословити его и венчати на Царство во благочестие, яко подобает, еже сотворил волитель Митрополит Московский Господин Макарий».

 Грамота подписана Вселенским Патриархом Иосафом и 36-ю иерархами Восточной Православной Церкви.(36) Эту грамоту доставил в сентябре 1562 года Митрополит Евгрипский Иосаф, Патриарший Экзарх. (Иоанн Грозный не принял у него благословения, узнав, что тот в Литве целовал крест королю – католику.)

 Между Владимиром Мономахом и Царём Иоанном Грозным отчётливо прослеживается преемственная связь. Владимира Мономаха венчал Царём Великой Руси Митрополит Ефесский Неофит. «Умирая, Владимир Мономах собрал духовенство, бояр, купцов и сказал им: «Да не венчают никого на царство после моей смерти. Отечество наше разделено на многие области: если будет царь, то удельные князья от зависти начнут воевать с ним, и государство погибнет…». Он вручил царскую утварь шестому сыну своему Георгию, велел хранить её как душу, или зеницу ока, и передавать из рода в род, пока Бог воздвигнет Царя, истиннаго Самодержца, в Государстве Великороссийском».(37)

 Бог воздвиг Царя и истинного Самодержца, коим, вне всякого сомнения, стал Иоанн Грозный. Чтобы понять сакральный смысл царской преемственности, я остановлюсь на событии, которое многое проясняет. Оно связано с первым известным в летописях жидотрепанием на Руси.

 Владимир Мономах (38) был призван на великое княжение Киевским Вечем, собравшимся в храме Святой Софии 18 апреля 1113 года. Владимир Мономах в то время княжил в Переяславле и отказался занять Киевский Стол. Более подробно об этом пишет историк В.Н. Татищев: «Киевляне же, не хотя иметь Святославичев (потомков почившего 16.04.1113 года покровителя иудеев Киевского князя Святослава), возмутились и разграбили домы тех, которые о Святославичах старались: первее дом Путяты тысецкого, потом жидов многих побили и домы их разграбили за то, что сии многие обиды и в торгах христианом вред чинили, множество те их собрався к их синагоге, огородясь, оборонялись, елико могли, прося времени до прихода Владимирова… Владимир… пришёл в Киев… в неделю 20 апреля (1113 года)… Мятеж же преста. Однако просили его всенародно о управе на жидов, что отняли все промыслы христианом, а при Святополке имели великую свободу и власть, чрез что многие купцы, и ремесленники разорились: они же многих прельстили в их закон и поселились домами междо христиан…, что прежде не бывало, за что хотели всех побить и домы их разграбить. Владимир же отвечал им: понеже их всюду в разных княжениях много, то мне непристойно без совета князей, паче же и противно правости, что они допущены прежними князи, ныне на убийство и ограбление их позволить… Когда же князья съехались на совет у Выдобыча по долгом рассуждении установили Закон таков: Ныне из всея Русския земли всех жидов со всем их имением выслать и спредь не впусчать; а если тайно войдут, вольно их грабить и убивать. С сего времени, - пишет Василий Татищев, - жидов в Руси нет, и когда который приедет, народ грабит и убивает».(39)

 Об этом же В.Н. Татищев пишет в 1795 году: «Изгнаны они, иуды, из России за великие и злые душепагубства, убиения ядом лучших людей, людей русских, распространение отравленных зелий и тяжких смертельных заразительных болезней всяческими хитроковарными способами, за разложение, кои они в государственное тело вносят.

 А поскольку не совести, ни чести, ни правды у жидов и в помине нет, то впускать их обратно в Россию – деяние много хуже государственной измены. Маю (думаю) я, что государство или республика, где жидов зело много, быстро к упадку или гибели придут. Особливо опасны они – природные ростовщики, кровососы, тайные убийцы и всегдашние заговорщики для Великой России».(40)

 Антиох Дмитриевич Кантемир также считал, что «по мудрости Государей Российских Великая Россия доселе есть единственное государство Европейское, от страшной жидовской язвы избавленное».

 Современник Иоанна Грозного Мартин Лютер в 1543 году написал трактат «О евреях и их лжи», в котором писал, что евреи одержимы страстью к присвоению чужой собственности любыми путями и средствами. Их занятия ростовщичеством, движущей силой которого являются нажива и стяжательство, противоречат нормам христианской морали и этики. «Знай, христианин, - предупреждал Лютер свою паству, - у тебя после дьявола есть ещё враг – это жид!».(41) От жидов умучен 1174 г. св. князь Андрей Боголюбский.(42) В Сонме Белорусских Святых, умученный 20 апреля 1690 года от жидов младенец Гавриил Белостокский (Заблудовский, род. 20.03.1684), причислен к лику святых умученный от жидов 28 марта 1096 года Киевский монах Евстратий Постник (нетленные мощи Евстратия прибывают в Ближних пещерах Киево-Печерской Лавры).(43)

 Ритуально изуверами убит сын Иоанна Грозного – наследник Русского Престола Цесаревич Димитрий. «Смерть Царевича, - писал Митрополит Иоанн (Снычев), - могла быть выгодна только тому, кто стремился уничтожить саму Россию, нанося удар в наиболее чувствительное место церковно-государственного организма, провоцируя гражданскую войну и распад страны.» (Обратите внимание: Лжедмитрий II – жид по вере и происхождению. Лжедмитрий I финансировался жидовским окружением Польского короля).

 Римско-католическая церковь причислила к лику святых многих христиан, умученных от рук извергов человеческого рода. Среди них: в 1133 году – святой Ричард, мощи его пребывают в церкви Святого Игнатия в Париже;в 1146 году – святой Вильгельм в Нордвике, Англия; в 1228 году – святой Вернер в Бахерате; в 1255 году – святой Гуго в Линкольне, Англия; в 1303 году – святой Конрад в Тюрингии; в 1475 году – святой Симон в Триденте; в 1550 году – святой Войташек в Конде, Чехия. (44)

 «Эта подлая орда всюду вносит с собою юезпорядок и разрушения» - считал Государь Пётр I. Некий Эдлак через «окно в Европу» подал Петру I проект о переселении в Россию тысячи евреев для обогащения казны. Царь в клочья разорвал проект со словами: «Народ мой и без того довольно плутоват, а дозволь я переселиться жидам – они окончательно его раззорят».(45)

 В 1727 г. Екатерина I издала закон: «Жидов, которые обретаются на Украйне и в других Российских городах, всех выслать вон из России за рубеж немедленно и впредь в Россию не впускать». В 1740 г. императрица Елизавета Петровна издала такой закон: «Как то уже по неоднократным предков наших указам по всей нашей Империи жидам жить запрещено. Но ныне нам известно учинилось, что оные жиды ещё в нашей империи под разными видами жительство своё продолжают… Всемилостивейше повелеваем: из всей нашей Империи как-то великоросских так и малоросских городов, сёл и деревень всех мужеска и женска пола жидов какого бы кто звания и достоинства ни были, со всем их имением немедленно выслать за границу и впредь оных ни под каким видом в нашу Империю ни для чего не впускать». (46)

 На решении Сената о дозволении переселения евреев в Россию Елизавета Петровна начертала 16 декабря 1743 года: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли».

 Народ не обвинишь в межнациональной розни или антисемитизме. Пословицы русского народа о жидах отражают веками накопленный опыт об этом племени:

 «Черти и жиды – дети сатаны», «Жид что крыса – силен стаей», «Русский вор лучше еврейского судьи», «Жид как свинья: ничего не болит, а всё стонет», «Жид обманом сыт», «Кто у жида покупает, тот себе могилу копает», «У жида лечиться – смерти покориться», «Льстив жид в бедности, нахален в равности, - изверг при властности», «Жжид крещёный – что вор прощёный», «Жид правды боится, как заяц бубна», «Чтоб не прогневался Бог, не пускай жида на порог», «Хочешь жить – гони жида», «Жид хорош только в могиле», «На всякого мирянина по семи жидовинов», «Родом дворянин, а делами жидовин», «Не прикасайтесь черти к дворянам, а жиды – к самарянам (галилеянам)».(47) «Жид брехнёю живе, та всё з нас тягне».(48)

 Змитрок Бядуля писал: «Жиды вельмi паважаюць народную мудрасць. У iх ёсць такая пагаворка: Agojescher glajchwort ist wi aidocshe tojre» (сялянская прызказка: усе роуна як жыдоуская Тора)» - Змирток знал, что говорил.(49)

 Неисчислимы источники на эту тему и она достойна глубокого изучения и широкого освящения. Это не антисемитизм (семиты на 95% - арабы) и не разжигание межнациональной розни, потому что жиды не нация, а состояние души.

 Сейчас среди русских жидов больше, нежели среди евреев.(50) (Данное утверждение есть – заблуждение. Правильнее будет утверждать, что ожидовленных и шабесгоев сейчас, среди всех народов земли, но особенно среди т.н. цивилизованных, больше чем собственно природных жидов. – Ред.)

 Это не война против крови и плоти, это война с духом злобы поднебесной. Мы в основной массе приёмами противожидовской обороны не владеем. Об этом свидетельствует нынешнее состояние духовности, нравственности, державности, экономики и т.д. С нами ведётся тщательно спланированная война не на жизнь, а насмерть.(51) А воля наша к сопротивлению парализована. Осознание необходимости духовной борьбы с жидовским игом – наша основная задача.  Дабы развеять сомнения ваши, сошлюсь на слова Духовника Царской семьи Святителя Феофана (Быстрова), который 6 февраля 1930 года писал: «Иметь отрицательное чувство к врагам Божиим и к врагам русского народа естественно. И напротив, не иметь этого чувства не естественно. Будем ненавидеть врагов Божиих и врагов русского народа не за их личные обиды нам, а за их враждебное отношение к русским людям. Поэтому нужно и бороться с этими врагами. А если не будем бороться, то за свою теплохладность будем наказаны Господом. Он своё отмщение воздаст тогда не только им, но и нам».(52)

 Мудрость Иоанна Грозного в том, что он не допустил жидов в Россию. Величие его в том, что он уничтожил ересь жидовствующих. Только сейчас, когда Россия находится под безбожным игом, понимаешь мудрость и грозную силу Опричного Царя. Иоанн Грозный правильно понимал слова Христа о том, для чего Он принёс в мир меч и почему Христос только иудеев (не назореев, не галилеян, не самарян, не греков, не скифов) назвал детьми дъявола: «Ваш (жидовский, - авт) отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8,44). Смею утверждать, что опричнина была создана Иоанном Грозным для ликвидации тайных ритуальных деяний жидовствующих ради очищения России от видимых и невидимых бесов.

 От нас стараются скрыть истинный лик жидовства на Руси и вообще в мире. Главная хитрость диавола – это убедить нас в том, что его не существует. В этом заключается и хитрость жидов – детей диавола. Их первая цель – подмена Закона Божиего на закон человеческий: если человек выше Бога, тварь выше Творца. Сионисты считают, что «не Бог избрал евреев, а евреи избрали себе Бога и этот выбор сделал еврейский народ единственным в своём роде».(53) Если нас перехитрят жидовствующие, наше уничтожение неминуемо. Мы на своей шкуре ещё раз прочувствуем изверга при власти, как это испытали наши предки с 1917 года, как сейчас испытывают на себе православные сербы. Хватит иллюзий. История человечества – это история борьбы рас и религий. Если у нас не будет веры во Христа Бога и опоры на Православие – мы обречены на погибель. Главная задача жидовства сейчас – разрушить христианскую веру, разрушить Православную Церковь, православную государственность, веру в Бога заменить на материальные потребности, жажду наживы, «хлеба и зрелищ».

 Иудей З.Бжезинский открыто заявил: После разрушения коммунизма единственным врагом Америки является Русское Православие».(54) Они стремятся на обломках христианской цивилизации создать жидовское царство во главе со своим мессией, а по-нашему – антихристом. Не обольщайтесь. Не всякая власть от Бога. В Евангелии сказано: «Несть власти ащё не от Бога», т.е. нет власти, если она не от Бога. Если признавать, что всякая власть от Бога, то и власть антихриста тоже будет от Хрита (Иоанн Златоуст).(55)

 Будем помнить пророчества русских святых о русском царстве и царском самодержавии.(56) «Господь помилует Россию ради малого остатка истинно верующих. В России, говорили старцы, по воле народа, будет восстановлена Монархия, Самодержавная власть. Господь предизбрал будущего Царя. Это будет человек пламенной веры, гениального ума и железной воли. Он прежде всего наведёт порядок в Церкви Православной, удалив всех неистинных, еретичествующих и теплохладных архиереев. И многие, очень многие, за малыми исключениями, почти все будут устранены, а новые, истинные, непоколебимые архиереи станут на их место. Россия будет мощным государством».(57)

 О том, как Иоанн Грозный, исполняя завет Владимира Мономаха и всех опричных русских князей, не впускал жидов на Русь, пишет историк С.М.Соловьёв: «В 1550 году приезжал в Москву посол Станислав Едровский, через которого король (Сигизмунд-Август) велел сказать Иоанну: «Докучают нам подданные наши, жиды, купцы государства нашего, что прежде изначала при предках твоих вольно было всем купцам нашим, христианам и жидам, в Москву и по всей земле твоей с товарами ходить и торговать; а теперь ты жидам не позволяешь с товарами в государство твоё въезжать».

 Иоанн отвечал: «Мы к тебе не раз писали о лихих делах от жидов, как они наших людей от христианства отводили, отравные зелья (яды) к нам привозили и пакости многие нашим людям делали; так тебе бы, брату нашему, не годилось и писать об них много, слыша их такие злые дела».

 Ещё при жизни Сигизмунда Старого жиды брестские были выгнаны из Москвы, и товары их были сожжены за то, что они привозили продавать «мумею».(58)

 Еврейская энциклопедия с статье, посвящённой Иоанну Грозному, сообщает: «Иоанн Васильевич Грозный (IV) – Царь и великий князь всея Руси. При нём в Московском государстве укреплялось предубеждение против евреев. Последним был запрещён въезд в страну, и когда брестские еврейские купцы всё же прибыли туда для продажи мумей, их товары были сожжены, по поводу чего посол польского короля Сигизмунда-Августа жаловался Московскому правительству (1545)».(59)

 За какую же «мумею» изгнал жидов Иоанн Грозный? – Это было упоминаемое в Библии орудие чёрной магии, именуемое «терафим».

 Василий Розанов в книге «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» пишет следующее: «Что такое терафим? – Закалывали человека, родившегося первым (первенца), отрывали голову его и солили её в соли и масле. Затем писали на золотой пластинке название какой-нибудь нечисти и клали эту пластинку под язык головы. Полагали голову к стане и возжигали перед нею лампады, и простирались перед нею, и говорила с ними эта голова… (Потому-то похитила их (терафимов) Рахиль, чтобы они не оповестили Лавана, что Иаков бежал. См.: Быт.31,19)».(60) Через этого идола устанавливалась прямая связь с дьяволом: призывались бесы, которые предрекали «будущее», вводили во искушение, «портили» людей.

 Через таких «мумей» осуществляется, наряду с кровавыми жертвоприношениями(61) и другими ритуальными действами, тайна беззакония.(62) Одна из таких «мумей» лежит в Мавзолее, на Красной площади, генерируя сатанинский дух, словно чернобыльский реактор. Иоанн Грозный знал эти козни дьявольские. Об этом свидетельсввует перечень книг, содержащихся в знаменитой библиотеке Иоанна Грозного, которую пытаются найти, или делают вид, что ищут.(63)

 С помощью опричнины Иоанн Грозный раскрывал тайну беззакония и искоренял жидовскую ересь. Как же от это делал? Так же, как заповедовал Христос: «Сей же род изгоняется только молитвою и постом»(Мф.17,21).

 В историческом и археологическом описании Успенского монастыря в г. Александрове (в центре опричнины) описан частично распорядок для опричнины: «Царь, поселившись в кельи близ церкви, завёл у себя весь монастырский обиход, составил из трехсот опричников братию, наименовал себя её игуменом, Вяземского – келарем, Малюту Скуратова – еклессиархом, сам ежедневно в 4 часа утра ходил с царевичем и Малютою на колокольницу благовестить к заутрене, и, одевшись в «смирное» платье (монашеское облачение), становился в храм между опричниками, являвшимися в скуфьях и чёрных рясах. Из церкви опричники собирались в 11 часов за общую трапезу, а сам Царь, стоя у аналоя, читал вслух трапезующим душеспасительные поучения, кушал же сам после… В 8 часов был благовест к вечернему богослужению, продолжавшемуся до 9 часов».(64)

 Ливонский дворянин Э. Краузе оставил свои воспоминания об опричном монастыре: «В колокола звонят он (Иоанн Грозный) сам, его два сына, да пономарь, все вместе. Рано, в 4 утра все члены братства должны находиться в церкви, отсутствие, кроме случая тяжёлой болезни, строго наказывается и виновный, кто бы он ни был, бросается в монастырскую тюрьму на 8 дней на покаяние. Во время Божественной службы царь поёт с прочими членами духовного братства (опричниками, - авт.) и церковнослужителями от 4 до 7 часов утра. В 8 часов он сам благовестит и каждый должен опять идти в церковь, где он (царь) поёт вместе с другими до 10 часов. К этому времени бывает готов обед и братия по выходе из церкви садятся за стол, но царь по должности настоятеля, во всё время обеда, стоя читает им назидательные книги».(65)

 Таким образом, сам Царь Иоанн Грозный и его опричная братия стояли на молитве 6-8 часов в день (на общественном богослужении), не считая сугубых келейных молитв. Почти ежедневное причастие давало большую духовную силу, а соблюдение Закона Божиего, Божиих заповедей и церковных канонов, пост и молитва делало опричников неуязвимыми для жидовствующих. Опричник олицетворял в себе небесного воина-монаха и земного воина-князя. Над каждым опричником совершалось церковное таинство пострижения в монахи и таинство пострижения во князи. Опричники жили по монастырскому уставу, который составил их игумен – Грозный Царь Иоанн IV. Опричнина являлась образом Апокалиптического воинства на последние времена. Нечто подобное было у царя Давида – гвардия Хелефеев и Фелефеев, состоявшая из славян (хеттов). Царские опричники получали особый дар духовного видения окружающего мира, поэтому они и могли изгонять жидовскую нечисть из Российских пределов. Постом и молитвою каждый опричник изгонял беса (жида) из себя, а затем переносил изгнание жидовской нечисти из опричных областей. Крестными ходами как огненным мечём Грозный Царь рассёк Русь на Опричнину и Земщину очищения России ради. Каждый опричник научался распознавать ересь жидовствующих, и в первую очередь выявлял ритуальные убийства, чёрную и белую магию, колдовство и всяких «мумей». Породнённые с жидками княжеские роды «выдёргивались» и переселялись.(66) Очищенная таким духовным образом опричная земля возвращалась в земщину.

 Как это происходило на практике, правдивых источников очень мало, они закрыты по причине «страха иудейска», но с ними можно ознакомиться на примере жития святого Кирилла Александриского (+444 г., память 9 июня), который из города Александрии изгнал жидовскую нечисть. Вначале святой Кирилл в пригород Александрии, город Мануфин, перенёс мощи Кира и Иоанна, умученных от жидов в 311 году, и устроил в Мануфе во имя их церковь. «Нечистые духи немедленно были изгнаны оттуда, - сказано в Житии, - И место то было источником исцелений от мощей мучеников. Изгнавши, таким образом, невидимых бесов из предместья Александрии, святой приложил все старания, чтобы самый город совершенно очистить от бесов видимых, каковыми были христоненавистные иудеи». И очистил. Вначале постом м молитвой, а затем «изгнал из города всех жидов, разорил жилища их и сжёг их синагогу».(67)

 Грозный Царь синагон не сжигал, их не было, а вот метастазы жидовской ереси уничтожал. В сохранившемся народном предании времён Иоанна Грозного читаем: «Когда царём в Москве был Иоанн Васильевич Грозный, то на русской земле расплодилось всякой нечисти и безбожия многое множество. Долго горевал благочестивый Царь о погибели народа христианского и задумал, наконец, извести нечистых людей на этом свете, чтобы меньше было зла, уничтожить колдунов и ведьм. Разослал он гонцов по царству с грамотами, чтобы не таили православные и выслали спешно к Москве, где есть ведьмы и переметчицы, по этому царскому наказу навезли со всех сторон старых баб и рассадили их по крепостям со строгим караулом, чтобы не ушли. Тогда Царь отдал приказ, чтобы всех привели на площадь. Собрались они в большом числе, стали в кучку, друг на дружку переглядываются и улыбаются.

 Вышел сам Царь на площадь и велел обложить всех ведьм соломой. Когда навезли соломы и обложили кругом, он приказал запалить со всех сторон, чтобы уничтожить всякое колдовство на Руси на своих глазах. Охватило пламя ведьм, и они подняли визг, крик и мяуканье. Поднялся густой чёрный столб дыма, и полетели из него сороки одна за другою – видимо-невидимо… Значит все ведьмы-переметчицы обернулись в сорок и улетели и обманули Царя в глаза. Разгневался тогда Грозный Царь и послал им вслед проклятие: «Чтоб вам, - говорит, - отныне и довеку оставаться сороками». Так все они теперь и летают сороками, питаются мясом и сырыми яйцами. До сих пор они боятся царского проклятия пуще острого ножа. Поэтому ни одна сорока не долетает до Москвы ближе 60 вёрст в округе».(68)

 В древних повериях славян сорока означает обернувшуюся жидовку. В Западной Белоруссии до наших дней дошло следующее сказание: «Еввреи не верили в чудеса Христа. Решили его изобличить. Спрятали под мостом девушку с длинной косой и спросили у Христа, кто под мостом. Христос ответил: «Сорока». Когда радостные жиды заглянули под мост, то вместо девушки увидели сороку с длинным хвостом (убитую сороку суеверные люди до сих пор вешают в хлев или конюшню от нечистой силы).

 В 1897 г. в Витебске издана книга белорусских сказаний, в которой читаем следующее: «Жид хотел испытать всеведение Бога и в ожидании прихода его спрятал под корыто свою жену с детьми. Когда Бог пришёл, жид спросил: «Угадай, што У мине под корытом кылы загнета?». – «Свинья с поросятами», - отвечал Бог. Жид улыбнулся, покачал головой и поднял корыто. Но там вместо жидовки с жиденятами действительно лежала свинья с поросятами. Она зачухала-зарухала и побежала прочь… По этой причине жиды не едят свинины».(69)

 Иоанн Грозный любил, одевшись в простую одежду, ходить странником по селениям своего Царства. Однажды он пытался достучаться на ночлег: «Пустите, Христа ради, путника». И никто его Христа ради не впустил. Видя явный антихристов дух, Грозный Царь велел сжечь деревню и построить новую.

 Были и грозные причуды. Так, когда французский посол перед Царём Третьего Рима не снял шляпу, её пригвоздили к его голове. Чтобы не забывал».(70)

 Однажды Царь попал в притон воров и, прикидываясь недовольным порядками в Московском царстве начал хулить царя «Ивашку», называть его кровопийцем и тираном; в ответ он услышал нарастающее гудение, а один из присутствующих врезал Иоанну кулаком в ухо. Царь велел всех арестовать, а несдержанному вору сказал: «Долга поистине у тебя рука, что достал вчера вечером до главы Царя своего. Повелеваю – да будет навсегда имя твоё и твоему потомству – Долгорукие». После сего возвёл он его в дворянское звание.(71)

 Стояние в вере у Иоанна Грозного было несокрушимо. Именно в этом был его главный секрет. Папский легат, монах-иезуит Антоний Поссевин соблазнял в 1581-1582 гг. Иоанна Грозного принять унию:

 «Коли будет вера одна, то и Церковь одна Греческая с Римскою совокуплена будет вместе и Ты, Великий Государь, не токмо будешь на прародительской вотчине на Киеве, но и в царствующем граде Константинополе Государем будешь; а Папа и Цесарь, и все государи великие о том будут стараться».(72)

 Иоанн Васильевич на соблазны всемирной власти не поддался. Его ответы актуальны и ныне. Например: «Мы веру истинную христианскую веруем. А что папу называешь, что он наместник верховного Апостола Петра, а Пётр Апостол в Христово место; и Апостол Пётр так не делал, как папу на столе носят и целуют в ногу, и то есть гордостная, а не святительская; а Апостол Пётр на коне не ездил и на столе его не носили, а ходил пеш и бос».(73) «Мы получили христианскую веру при начале Христианской Церкви, когда Андрей, брат Апостола Петра, пришёл в эти страны, чтобы пройти в Рим; таким образом мы на Москве приняли Христианскую веру в то же самое время, как вы в Италии и с тех пор доселе мы соблюдали её ненарушимо».(74)

 У Н. Тальберга находим: Антоний Поссевин писал, что москвитяне так любят свою русскую веру, что желая кому-нибудь беды говорят: «О! Когда б увидел я тебя латинянином!».

 Любимым юродивым Ивана Васильевича был Василий Блаженный (+1552). Царь на своих раменах нёс гроб почившего Святого, а народ молился Ему так: «Преблаженный Василий! Молись усердно Христу Богу нашему за город наш Москву и за все русские города и селения, за Христолюбивого Царя нашего, Его Благочестивую Царицу и за благородных детей Их, а воинству его будь пособником в победе и одолении супостатов».(75)

 Василий Блаженный предсказал Царю, что наследником Русского престола станет Царевич Феодор.

 Через несколько дней, 6 июня, мы будем чествовать 200-летие рождение великого поэта. А.С. Пушкин весьма почитал опричного Царя и был величайшим знатоком древнерусских преданий.(76) Знания Всесветной грамоты, «преданий старины глубокой», передаваемые Пушкиными из рода в род и через Арину Родионовну, легли в основу его духовной борьбы на своём уровне с масонством и ересь жидовствующих, за что он и был ритуально убит. На духовном уровне Пушкин связан с Иоанном Грозным и его опричным делом, именно поэтому, по моему мнению, он завещал похоронить себя в опричном Святогорском монастыре, который был основан Иаонном Грозным в 1569 году.

 А подтверждением его знаний служат «Песни западных славян» (Песня «Феодор и Елена»): «Жид на жабу проливает воду, нарекает жабу Иваном, (грех велик христианское имя нарещи твари, да такой поганой!). Они жабу всю потом икололи, и её же кровью напоили; напоивши, заставили жабу облизать поспелую сливу… Эту сливу съела молодая Елена». Пушкин далее пишет: «Стала пухнуть прекрасная Елена, стали баить: Елена брюхата. Каково то будет ей от мужа, когда воротиться он из-за моря?» Феодор по жидовскому наущению и вправду поверил, что Елена, жена его, ему изменила, и отсёк ей голову по плечи. Когда Феодор разобрался, воскликнул: «Горе мне убийце! Я сгубил Елену понапрасну, передо мною она была невинна, а испортили её злые люди… он жида убил, как собаку, и отпел по жене панихиду». Былоза что ненавидеть Александра Сергеевича.(77)

 Вспомним, что перестроечный развал политики, экономики, нравственности, армии, государственности, начался с кашпировских, чумаков, тарасовых, джун, глоб и прочей ереси. Теперьвсё чаще видим копперфильдов, а вслед – «гуманитарную» бомбардировку и пасхальные ракеты для православной Сербии. Английская печать (газеты «Дейли телеграф», «Сан») сообщала, что на ракетах и бомбах в пасхальные дни были ритуальные надписи: «Счастливой Пасхи», «Это вам пасхальный подарок», «Надеюсь, вам это понравится» и т.д.(78)

 Узнаёте, чей это почерк?(79)

 В настоящее время мы стали свидетелями чудовищного ритуального преступления. 30 мая 1999 года в Минске видимые бесы организовали в день Святой Троицы праздник «пива», куда созвали молодых людей. Ритуальными действами, коими являются: рокмузыка, реклама сигарет «Магна», запрещённая законом, колдовство, магия, одурманивание и т.д., устроители ритуального убийства призвали легион бесов. Всё это проходило на святой земле наших предков. Именно здесь, возле станции метро «Немига» была заложена первая в Минске церковь, первый монастырь Святого Николая Чудотворца с домом Митрополита. Именно на этом святом месте была явлена икона Божией Матери «Минская»(80), здесь покоятся останки наших предков (монастырское кладбище, некрополь на Замчище), именно с этого места берёт начало своё град Минск. 30 мая вечером Митрополит Филарет, Патриарший Экзарх всея Беларуси, молился в Свято-Духовом Кафедральном Соборе (в 100 м от станции метро «Немига»). Наступал Престольный праздник, праздник сошествия Святого Духа, который почитался как день рождения Православной Церкви. В народе нашем с древнейших времён ходит сказание, что Духова дня, как огня, страшится бродящая по земле нечисть. По старинному преданию на этот праздник сходит небесный огонь, испепеляющий всех злых духов. «И бегут беси огя-духа – повествует седое народное слово, - и мещутся злые духи в бездны подземныя. И в бездне бездн настигает их сила сил земных. Слышит вопль бесовский в сей день Господень заря утренняя, и полдень внемлет ему, и вечер – свете тихий – такожде до полунощи… Погибают огнём негасимым беси, их же тьма тем… И не токмо силу бесовскую, разит огнь небесный всяку душу грешную, посягающую на Духа Свята дерзновением от лукавствия…».(81)

 Бог поругаем не бывает. Что сеем, то и жнём. Господь не допустил ритуального надругания, произошла небесная битва. Очевидцы рассказывали, что молния блистала в небе в форме креста.(82) Господь грозой прогнал бесов, которые ринулись в преисподнюю, вовлекая за собой детей в убийственную давку. Гибель 53 ни в чём неповинных людей не просто трагедия, это ритуальное жертвоприношение жидовскому богу – сатане (ни у кого из задавленных не оказалось креста на груди).

 Рядовой опричник Иоанна Грозного расследовал бы это убийство в считанные минуты, ибо все его видимые виновники известны(83), а невидимых бесов изгнали бы постом, публичным покаянием, общей молитвой с крестными ходами. Имеющий очи увидит, почему идёт с экранов телевидения открытый призыв не искать виновных, якобы всё, что случилось – нереально, что виновных в трагедии нет. Есть! Жидовская нечисть реальна и зрима. Слепой видит и глухой слышит грозное предзнаменование Всемогущего Бога: «Покайтесь и возьмите меч духовный и щит молитвенный. Изгоните врагов рода человеческого, нечисть жидовскую из отечества нашего! В бой за други своя! За Русь Святую! За Сербию Православную! За Христа!»

 Каждый член Дворянского собрания (каждый христолюбивый воин, - Ред.) обязан владеть опричным методом для очищения себя и других. А вместе – всего нашего Отечества. Можно представить, какой поднимется вой и сколько ритуальной клеветы обрушится на новоявленных опричников. Но такая клевета – есть духовная награда.

 Сколько таких наград у Иоанна Грозного?

 Первой ритуальной клеветой является клевета о разгроме Полоцка и зверском убиении «щырых беларусау»(84). Что же было в действительности?

 Костомаров Н.И. повествует, что 15 февраля 1563 года царь Иоанн торжественно въехал в Полоцк, «милостивно отпустил поляков в числе пятисот человек с женами и детьми, одарил(1) их собольими шубами». Вместе с тем приказал перетопить всех иудеев с их семьями в Двине. Костомаров Н.И. объяснил это тем, что «уже прежде Иоанн был предубеждён против этого народа и не терпел его».(85)

 Указывает на потопление жидов и Соловьёв С.М., но умалчивает о причинах.(86)

 Еврейская энциклопедия сообщает, что Иоанн Грозный «приказал местным евреям принять православие. Не подчинившиеся царскому велению в числе 300 были потоплены в Двине».(87)

 Есть такая русская поговорка: «Жид скажет, что бит, но за что, не скажет». Быть может эти 300 и есть те «щырые беларусы»?

 Андрей Дикий утверждал, что «все евреи Полоцка были потоплены в реке по приказанию Иоанна Грозного, которому местные жители – русские полочане – пожаловались на притеснения и лихие дела евреев, бывших доверенными лицами и арендаторами польских властей и магнатов. После этого события больше двух столетий, до конца 18 века евреи вообще не допускались, даже временно, на территорию России».(88)

 Если принять во внимание, что местное население в количестве 11 тыс. человек сразу перешло на сторону Иоанна Грозного, а потери русских за весь Полоцкий поход составили 86 человек, то, конечно, есть о чём задуматься.

 Вечный «холокост» среди всех стран и народов мира. Представляется, что БДС необходимо предпринять глобальное расследование своего дворянского Холокоста.

 Троцкий-Бронштейн хвастался, с каким удовольствием жиды уничтожают Российское дворянство.(89) Предъявленное им обвинение затмит все слюнявые брюзжания об антисемитизме. Каждому русскому следует помнить: «Молчанием предаётся Бог!» Будь ревностен! Не будь теплохладен. (Откр.3.19). Вспомни слова нашей клятвы при крещении: «Отрицаюся сатаны, и всех дел его, и всех ангелов его, и всего служения его, и всея гордыни его (а значит, и всех детей его – жидов, - авт.)… и верую Христу, яко Царю и Богу…»

 Неспроста же иудей Э. Тополь публично призывает иудея Березовского и других его соплеменников «не жидиться»: «Впервые за тысячу лет с момента поселения евреев в России мы (жиды) получили реальную власть в этой стране… Такой шанс выпадает раз в тысячу лет. Чувствуете ли вы (жиды-олигархи) свою ответственность перед нашим народом за свои действия?… Когда в Германии все немецкие деньги оказались в руках еврейских банкиров, думавших лишь о приумножении своих богатств и власти, там появился Гитлер, и кончилось всё это холокостом… А ведь немцы были великой и цивилизованной европейской нацией, ни один их поэт не сказал о них: «Страшен немецкий бунт, безсмысленный и безпощадный». Или вы думаете, что погром – это уже исторический фантом? Хрена с два Борис Абрамович (извините за русский язык). Мы в 1953 году прочли на своём крыльце: «Жиды, мы вашей кровью крыши мазать будем». Так скиньтесь же… по миллиарду или даже по два, не жидитесь и помогите этой нации» (конец цитаты). (90)

 Вам не стыдно осознавать себя «этой» нацией? Поистине «ярость благородная вскипает как волна». Цинизму жидовскому предела нет. Изверги при властности. Их ненависть к человечеству заканчивается одинаково как в 70, 1113 годах, так закончится и в двухтысячном. Нагнетают всемирный погром. После Сербии создаётся впечатление, что жаждут его.

 Не в жидовских ли предводителях сокрыта причина ритуальной клеветы на Иоанна Грозного и всех опричных правителей, включая и нашего Александра Григорьевича?

 Враги России понимали, какое царство растёт, ширится и крепнет. По плодам узнаётся Иоанн Грозный. За время его царствования, в непрерывных войнах на 3 фронта, Россия в 2 раза увеличила население, в 5 раз территорию(91), окрепла духовно, создала регулярную армию. (Не Пётр I создал регулярные войска, а Иоанн Грозный), очищенная опричниной от чужебесия Россия безповоротно стала на путь служения Христу Богу.(92) Под мощную руку Москвы шли добровольно многие народы. Бог помогал Иоанну Грозному, покров Божией Матери спасал Россию от врагов.

 В 1571 году крымские татары изменой сожгли Москву, опустошили юг России. В 1572 году 120 тыс. татарского войска вновь двинулись на Москву. Цель – полное уничтожение государства. Настал самый критический момент в истории Московского Царства. В многодневном сражении при Молодях воины царя Иоанна Грозного и воеводы Дмитрия Хворостина одержали победу. Чудом Божиим спаслась тогда Русь. Именно опричное войско сыграло решающую роль в победе. Опричник Аталыкин пленил командующего Дивей-Мурзу. «Побежал еси, собака, Крымский Царь. Не путём еси, не дорогою. Не по знамени, не по чёрному».(93)

 «По своим масштабам, - пишет историк Николай Скуратов, - сражение на Молодях превосходит Куликовскую битву, между тем об этом выдающемся событии не пишут в школьных учебниках, не снимают фильмы, не кричат с газетных полос. Это и не удивительно, ведь в противном случае можно дойти до пересмотра нашей истории и героизации Ивана Грозного».(94)

 Николай Аксаков утверждал: «Время Иоанна Грозного – есть Золотой век нашего прошлого, когда получила своё наиполнейшее выражение свойственная духу русского народа основная формула русской общности: Земле – сила мнения, Государству – сила власти».(95) Собор и опричнина были её столпами.

 Приват-доцент юридического факультета Императорского Московского Университета Михаил Зызыкин так отзывался об Иоанне Грозном: «Он не только основал царскую власть в России, но и явился основоположником понятия самодержавия, дав целую теорию монархического права. Он дал учение о целях власти, об её основах и её пределах. Он оттенил и священный характер сана, говоря об отношении подданных к царю. «Если царь не справедлив, он грешит и отвечает перед Богом, и Курбский может порицать Иоанна, как человека, пишет он, но не может не повиноваться тому, что божественно его сану. Не мни проведно на человека возъярився, Богу приразиться ино бо человеческое есть, ащё и порфиру носит, ино не Божественное». В себе он видит одного из тех царей, которых помазал Бог на царство, но также низвергал, и наказывал, и считал себя призванным ответить за каждый поступок перед Царём царей. Он поставлен для доставления другим тихаго и безмятежного жития, для наказания злым, для поощрения делающих добро, для осуществления правды на земле… Не на народном суверенитете основал он свою власть. Не на многомятежного человечества хотении. А на том, что «искра благочестия дойде и до русского царства». Царь – не делегетарий прав народа; верховная власть принадлежит не народу, а той высшей силе, которая указывает цели жизни человеческой. Власть царя – миссия, свыше данная, она – служение, подвиг, а не привилегия. Монарх лишь выразитель веры народа, а не представитель его воли. Права его были ограничены не правами подданных, а их обязанностями по отношению к Богу. Где верховная власть требует неповиновения Богу, там кончается повиновение ей, ибо она выходит тогда из своей компетенции… Не обязанности определяются правами, а права обязанностями… Царь от Бога пристав. Царь земной под Царём Небесным ходит. Суд царёв, а правда Божья. Как без Бога свет не стоит, так без царя земля не правится. Государь-Батюшка, надежда, Православный Царь».(96)

 Вот как характеризуют личность и время Иоанна Грозного его современники: «Иоанн имел превосходный ум, соединённый с необыкновенным даром слова. Имея редкую память, он знал наизусть Библию, Греческую, Римскую, Русскую историю, хвалился твёрдостию, властью над собою; любил правду в судах(97), нередко сам разбирал тяжбы, выслушивал жалобы, читал всякую бумагу, решал немедленно; казнил утеснителей народа, безсовестных сановников, лихоимцев, не терпел пьянства, не любил лести. Имя Иоанново стояло на Судебнике и напоминало приобретение трёх царств. Народ в течение веков видел Казань, Астрахан, Сибирь как живые памятники Царю и именует его Грозным».(98)

 Автор истории о Казанском царстве пишет: «Царь Иван Васильевич бысть вельми премудр и храбросерд и крепорук и силен телом, подобен деду своему Великому князю Ивану Васильевичу».(99) Там же читаем: «Салтан Турский Царь похвально восписа ему: Воистину ты еси самодержец премудрый и верный и уже отныне боятся тебя все орды наша и на твоя пределы наступати не смеют».(100)

 Историк Д. Иловайский пишет: «Иван IV представляет собой редкий образец Государя, щедро одарённого от природы умственными силами и обнаруживающего недюженные правительственные способности».(101) «Иван Грозный отвратил от России опасность господства олигархии».(102)

 Современник Ивана Грозного Пересветов свидетельствует: «Пишут о тебе, о Государь, мудрые философы, что бедет о тебе слава великая, якоже о кесаре Августе и о царе Александре Македонском, также и о тебе, государь, те мудрые философы пишут и о воинстве твоём и о мудрости великой твоей. …Ты, государь грозный и мудрый, грешных на покаяние приведёшь и правду в царстве твоём введёшь и Богу сердечную радость воздаси».(103)

 Русский мемуарист дьяк Иван Тимофеев называет Ивана Грозного после родителей его вторособирателем всей Русской земли.

 Иван Грозный ввёл земское самоуправление. К эпохе Грозного относится начало казачества.(104)

 Иван Грозный своим указом запретил употребление спиртных напитков, кроме праздничных дней.(105)

 Австрийский дипломат Даниил Принц так характеризовал Иоанна Грозного: «Он до того усердно предан был благочестию и богослужению, что до того, чтобы удобнее предаваться молитвам и постам, которые он очень строго содержал, часто проживал в монастырях и тело изнурял великим воздержанием. Большую часть своих доходов он тратил на построение святых храмов и отыскивает мастеров с большим старанием».(106)

 Посол императора Максимилиана II Кобенцель был удивлён, что при аудиенции Иоанн Васильевич просил его подождать, пока он не помолится в церкви. «Великий князь, - пишет посол, - не предпринимает и не постановляет ничего важного не посоветовавшись предварительно с Митрополитом».(107)

 В истории сохранилась характеристика, данная Грозному царю, Папой Римским Григорием XIII. В наказе папскому послу Рудольфу Кленхину при отправлении его в Москву к царю Ивану Васильевичу в 1576 г. читаем: «Его святейшеству (Папе Римскому) известно, сколь могущественен государь Российский, обладающий народами многочисленными и воинственными, на обширнейшем пространстве шара Земного, сколь многия и знаменитыя победы одержал он над врагами Христианства, сколь велик и славен он искусством и мужеством на поле брани, мудростью в управлении Державы Своей и великодушием, и всеми Царскими доблестями, кои, украшая Его, возбуждают общее удивление и любовь к нему».(108)

 Посол из Венеции Марк Фоскармно прибыл в Москву в 1537 году. Через 20 лет в 1557 году он написал следующее: «Великий Император Иоанн Васильевич имеет от роду 27 лет, красив собою, очень умён и великодушен. За исключительные качества своей души, за любовь к нему подданных и великие дела, совершённые им со славою в короткое время, если только не превосходит их… Стал он называться Светлейшим и Славным… У Императора нет обыкновения окружать себя стражею, и он нигде не держится ея, кроме как на границах… Русские считают постыдным побеждать врага обманом, скрытой хитростью и из засады; сражаются храбро и как на поединке… Дальняя Россия, называемая Белой, подвластна Москвитянам; часть её принадлежит им, а часть – полякам».(109)

 Польский посол Василий Тишкевич так отзывался о Царе: «Нынешний государь ваш всякие дела по Боге делает, христианство исправляет и утверждает, по всей его державе Христианские церкви цветут, как в старину в Иерусалиме при равноапостольном царе Константине».(110)

 О русской верности, стойкости и чести читаем в Хронике ливонца Рюсова: «Русские в крепостях являются сильными боевыми людьми. Происходит это от следующих причин. Во-первых, - русские работящий народ. Русский в случае надобности неутомим во всякой опасной и тяжёлой работе, днём и ночью, и молится Богу о том, чтобы праведно умереть за своего Государя. Во-вторых, русский с юности привык постяться и обходиться скудной пищей (изнурять себя)(111); если только у него есть вода, мука соль и водка, то он долго может прожить ими, а немец не может. В-третьих, если русские добровольно сдадут крепость, как бы ничтожна она не была, то не смеют показаться в своей земле. В чужих же землях они не могут и не хотят оставаться, поэтому они держатся в крепостях до последнего человека, скорее согласятся погибнуть до единого, чем идти под конвоем в чужую землю. Немцу же решительно всё равно где бы ни жить, была бы только возможность вдоволь наедаться и напиваться. В-четвёртых, у русских считалось не только позором, но смертным грехом сдать крепость. Ивану Грозному достался по наследству этот клад, невидимый по внешности. Его самого судьба наделила исключительными данными выдающегося правителя и воителя».(112)

 Когда Баторий предложил 8 сентября 1581 г. русским воеводам сдать Псков, то получил такой ответ: «Мы не жиды: не предадим ни Христа, ни Царя, ни Отечества, не слушаем лести, не боимся угроз. Иди на брань: победа зависит от Бога».(113)

 «В этой стране, - сообщает современник Иоанна Грозного английский мореплаватель и дипломат Ченслер, - нет собственников, но каждый обязан идти по требованию Государя, солдат или работник со всеми необходимыми принадлежностями… Если бы русские знали свою силу, никто не мог бы бороться с ними, а от соседей сохранилось бы только кой-какие останки».(114)

 «Громко стало имя России на Востоке: далёкие земли Бухарская и Хивинская просили её дружбы, Грузия и земли Закавказские просили покровительства; Ногайцы, смирясь, обещали покорность; племена Черкесские вступили к ней в подданство и просили священников для утверждения у себя слабеющего Христианства; Западная Сибирь присылала ей дани; гордый султан, самый могущественный из всех современных государей посылал Ивану Васильевичу дружелюбные грамоты, писанные золотыми буквами, прося о мире и любви. Казаки Донские признали над собой власть России (Днепровские присоединились к Польше)».(115)

 Иоанн Грозный высоко почитался в Литве и Польше среди подавляющего большинства населения. В 1573 и 1575 годах царь приглашался на Польский королевский престол. Он имел не это полное право как литовский дворянин. Обращаясь к послу польскому Воропаю, Иоанн Васильевич говорил: «Если ваши паны, будучи теперь без государя, захотят меня взять в государи, то увидят, какого во мне получат защитника и доброго правителя; сила поганская (т.е. жидовская, - авт.) тогда высится не будет; да не только поганство, Рим и ни одно королевство против нас не устоит, когда земли ваши будут заодно с нашими».(116) Какой мощный Государственный Союз Славян мог родиться!

 За Иоанна Васильевича было крестьянское население и большая часть шляхты. Против – высшая аристократия и жиды. В то время в Польше проживало подавляющее число евреев мира. 16 столетие считается «золотым веком» или временем процветания евреев в Польше и Литве.(117) По моим сведениям там заседал жидовский синедрион. В Воложине была их духовная академия (ешибот). «Тут на Беларусi меу сваё развiццё i жыдоускi мiстыцызм (Каббала). Вядомы цадыкi у Лiбавiчах, у Койдановi, Пiнску», - пишет З. Бядуля в своей книге «Жыды на Беларусi».(118) Боялись они Грозного царя.

 Современник Иоанна Грозного Михалон Литвин для польского короля Сигизмунда Августа писал следующее: «В эту страну собрался отовсюду самый дурной из всех народов – иудейский, распространившийся по всем городам Подолии, Волыни и других плодородных областей; народ вероломный, хитрый, вредный, который портит наши товары, подделывает деньги, подписи, печати, на всех рынках отнимает у христиан средства к жизни, не знает другого искусства, кроме обмана и клеветы; самое дурное поколение племени халдейского, как свидетельствует Священное Писание, поколение развратное, греховное, вероломное, негодное».(119)

 Литовцы в 1573 году через посла Гарабурду, просили Иоанна Грозного в короли. Царь ответил, что не ему или его сыну будет почёт от избрания в короли, а Литве и Польше. «Мы от государства господари, начавши от Августа Кесаря из начала веков и всем людям это известно»,(120) – сказывал Государь.

 «Папский нунций в 1575 году с безпокойством доносит в Рим, что только вельможи не хотят Московского царя, народ же показывает к нему расположение; Московского Государя желает всё мелкое дворянство как польское, так и литовское, в надежде через его избрание высвободиться от власти вельмож».(121) Кто такие «вельможи», вы уже догадались.

 Под чьей властью тогда находился народ русский, показало жидотрепание Богдана Хмельницкого. Перечитайте Тараса Бульбу: «Поднялась вся нация, ибо переполнилось терпение народа, - поднялась отмстить за посмеянье прав своих, за позорное унижение своих нравов, за оскорбление веры предков и святого обычая, за посрамление церквей, за безчинства чужеземных панов, за угнетение, за унию, за позорное владычество жидовства на христианской земле – за всё, что копило и сугубило в давних времён суровую ненависть козаков… Известно, какова в Русской земле война, поднятая за веру; нет силы сильнее веры… Будет время, узнаете вы, что такое православная Русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой Царь и не будет в мире силы, которая не приклонилась бы ему!… Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила Русскую силу!».(122)

 Завершая свой доклад, я приведу слова приснопоминаемого святителя Иоанна (Снычева): «Фигура Царя Иоанна IV Васильевича Грозного (1530-1584) и эпоха его царствования как бы венчают собой период становления русского религиозного самосознания. Именно к этому времени окончательно сложились и оформились взгляды русского народа на самого себя, на свою роль в истории, на цели и смысл существования, на государственные формы народного бытия…

 Дело жизни царя было сделано – Россия окончательно и безповоротно встала на путь служения, очищенная и обновлённая опричниной… Опричнина стала в руках царя орудием, которым он просеивал всю русскую жизнь, весь её порядок и уклад, отделял добрые семена Русской Православной соборности и державности от плевел еретических мудрований, чужебесия в нравах и забвения своего религиозного долга… В Новгороде и Пскове были искоренены рецидивы жидовствования. Церковь обустроена, народ воцерковлён, долг избранничества осознан. В 1584 году царь мирно почил, пророчески предсказав свою смерть. В последние часы земной жизни сбылось его давнее желание – Митрополит Дионисий постриг Государя, и уже не Грозный Царь Иоанн, а смиренный инок Иона предстал перед Всевышним Судией, которому посвятил он свою бурную и нелёгкую жизнь».(123)

 Русский народ почитает Грозного Царя как Московского Чудотворца, о чём свидетельствует Полный месяцеслов Востока. С нимбом святого изображён Иоанн Васильевич в Грановитой Палате Московского Кремля. Предание утверждает, что имеется акафист Благоверному Царю Иоанну Грозному. В России действуют Православные опричные братства. Пришло время и у нас на Белой Руси объединить ревнителей памяти Царя Иоанна Грозного.

 Я сожалею о том, что отведённое время для доклада ограничивает моё выступление. Полагаю, что этот доклад есть малое предисловие всей правды о Благоверном Опричном Царе Иоанне Васильевиче Грозном, память о котором да пребудет из рода в род! Он разделил всех русских «на тех, кто слева и на тех, кто справа».(Иеромонах Роман).(124)

 За веру во Христа по молитвам Иоанна Грозного восстанут из народа русского неизвестные миру и восстановят оклеветанное и попранное.

 Вы слышите раскаты? Се Грозный Горний Гром Грядёт и скоро грянет! Откроются тогда глаза (глаз – Господень лаз) и очистятся сердца от жидовской скверны. Будет новая земля, новое небо, новый человек. Изобличайте жидов! Раскроются все их злодеяния против Бога и Человека. Они будут глушить наши жидогрозные радиостанции и пытаться сбить наши жидобойные спутники, но их конечности будут коротки. Дотянутся они только до наших колен и получат то «чем можно верного еврея от православных отличить». Придётся им поклониться пред ногами нашими (См.: Откр.3,9)… Произойдёт то, чего никто не ожидает. Россия воскреснет из мёртвых и весь мир удивится. Православие в ней возродится и восторжествует!» (Святит. Феофан Быстров).

 Я желаю Белорусскому Дворянскому Собранию обрести монархическое правосознание, ибо дворяне могут быть только при дворе, а двор только при Царе. Желаю вам, чтобы правда от Иоанне Грозном утвердилась в вас; желаю духовного возрождения через воцерковление, я призываю Божие Благословение на очищение душ ваших от современной жидовской цареборческой ереси.

 Молитвами Благоверного Царя Иоанна Грозного да избавит Господь Отечество наше от безбожного ига!(125)

 Будем верны до смерти и получим венец жизни!

Речь святого Царя Иоанна Васильевича перед Собором епископов русских.

Собрав Собор епископов русских, царь открыл его трогательною речью, в которой изложил бедствия первых лет своих. «Отцы наши, пастыри и учители, - говорил он, - внидите в чувства ваши, прося у  Бога милости и помощи, истрезвите ум и просветитесь во всяких богодухновенных обычаях, как предал нам Господь, и меня, сына своего, наказуйте и просвещайте на всякое благочестие, как подобает благочестивым царям, во всех праведных царских законах, во всяком благоверии и чистоте, и всё православное христианство нелестно утверждайте, да непорочно сохранит истинный христианский закон. Я же единодушно всегда буду с вами исправлять и утверждать всё, чему наставит вас Дух Святой; если буду вам сопротивляться, вопреки божественных правил, вы о сем не умолкайте; если же преслушник буду, воспретите мне без всякого страха, да жива будет душа моя и все сущие под властию нашею».

Правда о Святом Царе Иоанне Васильевиче (Грозном)

Митрополит Иоанн (Снычев)

"Яко царь уповает па Господа, и милостию Вышняго не подвижится..." Иоанн Васильевич Грозный

 НЕМЫ ДА БУДУТ УСТНЫ ЛЬСТИВЫЯ ГЛАГОЛЮЩИЯ НА ПРАВЕДНОГО БЕЗЗАКОНИЕ...

ИСТОРИОГРАФИЯ ЭПОХИ: ЛОЖЬ И ПРАВДА

И СВЕТ ВО ТЬМЕ СВЕТИТ, и тьма не объяла его" (Ин. 1:5). Это евангельское изречение, пожалуй, точнее всего передает суть многовекового спора, который ведется вокруг событий царствования Иоанна Грозного. С "легкой" руки Карамзина стало считаться признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху черной краской. Даже самые консервативные историки-монархисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о "дикости", "свирепости", "невежестве", "терроре" как о само собой разумеющихся чертах эпохи. И все же правда рвалась наружу. Свет беспристрастности время от времени вспыхивал на страницах исследований среди тьмы предвзятости, разрушая устоявшиеся антирусские и антиправославные стереотипы.

"Наша литература об Иване Грозном представляет иногда удивительные курьезы. Солидные историки, отличающиеся в других случаях чрезвычайной осмотрительностью, на этом пункте делают решительные выводы, не только не справляясь с фактами, им самим хорошо известными, а... даже прямо вопреки им: умные, богатые знанием и опытом люди вступают в открытое противоречие с самыми элементарными показаниями здравого смысла; люди, привыкшие обращаться с историческими документами, видят в памятниках то, чего там днем с огнем найти нельзя, и отрицают то, что явственно прописано черными буквами по белому полю".

Этот отзыв принадлежит Николаю Константиновичу Михайловскому — русскому социологу, публицисту и литературному критику второй половины прошлого века. Он был одним из редакторов "Отечественных записок", затем "Русского богатства". По убеждению — народник, близкий в конце 70-х годов к террористической "Народной воле", Михайловский не имел никаких оснований симпатизировать русскому самодержавию, и все же...

Воистину — неисповедимы пути Господни! Некогда, отвечая на упреки иудеев, возмущенных тем, что народ славит Его, Господь ответил: "Аще сии умолчат, камение возопиет" (Лк.19:40). "Сии" — русские дореволюционные историки, православные лишь "по паспорту", забывшие истины веры, утратившие церковное мироощущение, отрекшиеся от соучастия в служении русского народа — "умолчали". И тогда, по слову Господа, "возопили камни".

Одним из таких "вопиющих камней" — окаменевших в мифах марксизма историков, невольно свидетельствовавших о несостоятельности богоборческих "научных" концепций, — стал через много лет после Михайловского советский академик Степан Борисович Веселовский, охарактеризовавший итоги изучения эпохи Грозного так: "В послекарамзинской историографии начался разброд, претенциозная погоня за эффектными широкими обобщениями, недооценка или просто неуважение к фактической стороне исторических событий... Эти прихотливые узоры "нетовыми цветами по пустому полю" исторических фантазий дискредитируют историю как науку и низводят ее на степень безответственных беллетристических упражнений. В итоге историкам предстоит, прежде чем идти дальше, употребить много времени и сил только на то, чтобы убрать с поля исследования хлам домыслов и ошибок, и затем уже приняться за постройку нового здания".

Решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений "исторической науки" оказали свидетельства иностранцев. Начиная с Карамзина, русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные "гости", не делая ни малейших попыток объективно и непредвзято разобраться в том, где добросовестные свидетельства очевидцев превращаются в целенаправленную и сознательную ложь по религиозным, политическим или личным мотивам.

По иронии судьбы, одним из обличителей заграничного вранья стал еще один "вопиющий камень" — исторический материалист, ортодоксальный марксист-ленинец Даниил Натанович Альшиц. Вот что он пишет: "Число источников объективных — актового и другого документального материала — долгое время было крайне скудным. В результате источники тенденциозные, порожденные ожесточенной политической борьбой второй половины XVI века, записки иностранцев — авторов политических памфлетов, изображавших Московское государство в самых мрачных красках, порой явно клеветнически, оказывали на историографию этой эпохи большое влияние... Историкам прошлых поколений приходилось довольствоваться весьма путаными и скудными сведениями. Это в значительной мере определяло возможность, а порой и создавало необходимость соединять разрозненные факты, сообщаемые источниками, в основном умозрительными связями, выстраивать отдельные факты в причинно-следственные ряды целиком гипотетического характера. В этих условиях и возникал подход к изучаемым проблемам, который можно кратко охарактеризовать как примат концепции над фактом".

Действительно, богоборческие "концепции" научного мировоззрения, исключающие из объектов своего рассмотрения промыслительное попечение Божие о России, ход осмысления русским народом своего нравственно-религиозного долга, ответственность человека за результаты своего свободного выбора между добром и злом — долгое время безусловно преобладали над фактической стороной русской истории, свидетельствующей о ее глубоком религиозном смысле. Не лишним будет сказать несколько слов о тех, чьи свидетельства были положены в основу этих "концепций".

Один из наиболее известных иностранцев, писавших о России времен Иоанна IV, — Антоний Поссевин. Он же один из авторов мифа о "сыноубийстве", то есть об убийстве царем своего старшего сына. К происхождению и определению целей этого измышления мы еще вернемся, а пока скажем несколько слов о его авторе.

Монах-иезуит Антоний Поссевин приехал в Москву в 1581 году, чтобы послужить посредником в переговорах русского царя со Стефаном Баторием, польским королем, вторгшимся в ходе Ливонской войны в русские границы, взявшим Полоцк, Великие Луки и осадившим Псков. Будучи легатом папы Григория XIII, Поссевин надеялся с помощью иезуитов добиться уступок от Иоанна IV, пользуясь сложным внешнеполитическим положением Руси. Его целью было вовсе не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу. Папа очень надеялся, что Поссевину будет сопутствовать удача, ведь Иоанн Грозный сам просил папу принять участие в деле примирения, обещал Риму дружбу и сулился принять участие в крестовом походе против турок.

"Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом, — пишет М. В. Толстой. — Иоанн оказал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость.., отринул домогательства о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского собора и не увлекся мечтательным обещанием приобретения... всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима".

Известный историк Русской Церкви, Толстой мог бы добавить, что происки Рима в отношении России имеют многовековую историю, что провал миссии сделал Поссевина личным врагом царя, что само слово "иезуит" из-за бессовестности и беспринципности членов ордена давно сделалось именем нарицательным, что сам легат приехал в Москву уже через несколько месяцев после смерти царевича и ни при каких условиях не мог быть свидетелем происшедшего... Много чего можно добавить по этому поводу. Показательна, например, полная неразбериха в "свидетельствах" о сыноубийстве.

Поссевин говорит, что царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось "облагородить" рассказ, найти более "достоверный" повод и "мотив убийства". Так появилась другая сказка — о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царем по подозрению в причастности к боярскому заговору. Излишне говорить, что обе версии совершенно голословны и бездоказательны. На их достоверность невозможно найти и намека во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени.

А вот предположения о естественной смерти царевича Ивана имеют под собой документальную основу. Еще в 1570 году болезненный и благочестивый царевич, благоговейно страшась тягот предстоявшего ему царского служения, пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь огромный по тем временам вклад — тысячу рублей. Предпочитая мирской славе монашеский подвиг, он сопроводил вклад условием, чтобы "ино похочет постричися, царевича князя Ивана постригли за тот вклад, а если, по грехам, царевича не станет, то и поминати" (1).

Косвенно свидетельствует о смерти Ивана от болезни и то, что в "доработанной" версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после "рокового удара", а через четыре дня, в Александровской слободе. Эти четыре дня — скорее всего, время предсмертной болезни царевича.

В последние годы жизни он все дальше и дальше отходил от многомятежного бурления мирской суеты. Эта "неотмирность" наследника престола не мешала ему заниматься государственными делами, воспринимавшимися как "Божие тягло". Но душа его стремилась к Небу. Документальные свидетельства подтверждают силу и искренность этого стремления. В сборниках библиотеки Общества истории и древностей помещены: служба преподобному Антонию Сийскому, писанная царевичем в 1578 году, "житие и подвиги аввы Антония чудотворца... переписано бысть многогрешным Иваном" и похвальное слово тому же святому, вышедшее из-под пера царевича за год до его смерти, в 1580 году. Православный человек поймет, о чем это говорит.

Высота духовной жизни Ивана была столь очевидна, что после церковного собора духовенство обратилось к нему с просьбой написать канон преподобному Антонию, которого царевич знал лично. "После канона, — пишет Иван в послесловии к своему труду, — написал я и житие; архиепископ Александр убедил написать и похвальное слово" (2). В свете этих фактов недобросовестность версии о "сыноубийстве" и о жестокости царевича ("весь в отца") кажется несомненной. Что же касается утверждений о жестокости самого Грозного царя, к ним мы вернемся позже...

Следующий "свидетель" и современник эпохи, о писаниях которого стоит упомянуть, это Генрих Штаден, вестфальский искатель приключений, занесенный судьбой в Москву времен Иоанна IV. "Неподражаемый цинизм" записок Штадена обратил на себя внимание даже советских историков.

"Общим смыслом событий и мотивами царя Штаден не интересуется, — замечает академик Веселовский, —да и по собственной необразованности он не был способен их понять... По низменности своей натуры Штаден меряет все на свой аршин". Короче — глупый и пошлый иностранец. Хорошо, если так. Однако последующие события дают основания полагать, что он очутился в России вовсе не случайно. "Судьба", занесшая Штадена в Москву, после этого вполне целенаправленно вернула его туда, откуда он приехал.

В 1576 году, вернувшись из России, Штаден засел в эльзасском имении Люцельштейн в Вогезах, принадлежавшем пфальцграфу Георгу Гансу. Там в течение года он составил свои записки о России, состоявшие из четырех частей: "Описания страны и управления московитов; Проекта завоевания Руси; Автобиографии и Обращения к императору Священной Римской империи."

Записки предназначались в помощь императору Рудольфу, которому Штаден предлагал: "Ваше римско-кесарское величество должны назначить одного из братьев Вашего величества в качестве государя, который взял бы эту страну и управлял бы ею". "Монастыри и церкви должны быть закрыты, — советовал далее автор "Проекта". — Города и деревни должны стать добычей воинских людей" (3).

В общем, ничего нового. Призыв "дранг нах Остен" традиционно грел сердца германских венценосцев и католических прелатов. Странно лишь то, что "творческое наследие" таких людей, как Генрих Штаден, может всерьез восприниматься в качестве свидетельства о нравах и жизни русского народа и его царя.

Русское государство в те годы вело изнурительную войну за возвращение славянских земель в Прибалтике, и время было самое подходящее, чтобы убедить европейских государей вступить в антимосковскую коалицию. Штаден, вероятно, имел задание на месте разобраться с внутриполитической ситуацией в Москве и определить реальные возможности и перспективы антирусского политического союза. Он оказался хвастлив, тщеславен, жаден и глуп. "Бессвязный рассказ едва грамотного авантюриста", — таков вывод Веселовского о "произведениях" Штадена.

Само собой разумеется, его записки кишат "свидетельствами" об "умерщвлениях и убийствах" , "грабежах великого князя", "опричных истязательствах" и тому подобными нелепостями, причем Штаден не постеснялся и себя самого объявить опричником и чуть ли не правой рукой царя Иоанна. Вряд ли стоит подробнее останавливаться на его записках. Да и сам он не заслуживал бы даже упоминания, если бы не являлся типичным представителем той среды, нравы и взгляды которой стали источниками формирования устойчивой русофобской легенды об Иване Грозном.

О недобросовестности иностранных "свидетелей" можно говорить долго. Можно упомянуть англичанина Джерома Горсея, утверждавшего, что в 1570 году во время разбирательств в Новгороде, связанных с подозрениями в измене верхов города царю (и с мерами по искоренению вновь появившейся "ереси жидовствующих"), Иоанн IV истребил с опричниками 700 000 человек. Можно... Но справедливость требует отметить, что среди иностранцев находились вполне достойные люди, не опускавшиеся до столь низкопробной лжи.

Гораздо печальнее то, что русские историки восприняли легенды и мифы о царствовании Иоанна Грозного так некритично, да и в фактической стороне вопроса не проявляли должной осторожности. Чего стоит одно заявление Карамзина о том, что во время пожара Москвы, подожженной воинами Девлет-Гирея в ходе его набега в 1571 году, "людей погибло невероятное множество... около осьмисот тысяч", да еще более ста тысяч пленников хан увел с собой. Эти утверждения не выдерживают никакой критики — во всей Москве не нашлось бы и половины "сгоревших", а число пленных Девлет-Гирея вызывает ассоциации со Сталинградской операцией Великой Отечественной войны.

Столь же сомнительно выглядят сообщения о "семи женах" царя и его необузданном сладострастии, обрастающие в зависимости от фантазии обвинителей самыми невероятными подробностями.

Желание показать эпоху в наиболее мрачном свете превозмогло даже доводы здравого смысла, не говоря о полном забвении той церковно-православной точки зрения, с которой лишь и можно понять в русской истории хоть что-нибудь. Стоит встать на нее, как отпадает необходимость в искусственных выводах и надуманных построениях. Не придется вслед за Карамзиным гадать — что вдруг заставило молодого добродетельного царя стать "тираном". Современные историки обходят этот вопрос стороной, ибо нелепость деления царской биографии на два противоположных по нравственному содержанию периода — добродетельный (до 30 лет) и "кровожадный" — очевидна, но предложить что-либо иное не могут.

А между тем это так просто. Не было никаких "периодов", как не было и "тирана на тропе". Был первый русский царь — строивший, как и его многочисленные предки, Русь — Дом Пресвятой Богородицы и считавший себя в этом доме не хозяином, а первым слугой.

СЕ БО БОГ ПОМОГАЕТ МИ...

ИСТОРИЯ ЦАРСТВОВАНИЯ КАК ОНА ЕСТЬ

ФИГУРА ЦАРЯ Иоанна IV Васильевича Грозного (1530—1584) и эпоха его царствования как бы венчают собой период становления русского религиозного самосознания. Именно к этому времени окончательно сложились и оформились взгляды русского народа на самое себя, на свою роль в истории, на цель и смысл существования, на государственные формы народного бытия.

Царствование Иоанна IV протекало бурно. Со всей возможной выразительностью ее течение обнажило особенность русской истории, состоящую в том, что ее ход имеет в основе не "баланс интересов" различных сословий, классов, групп, а понимание общего дела, всенародного служения Богу, религиозного долга.

Началось царствование смутой. Будущий "грозный царь" вступил на престол будучи трех лет от роду. Реальной властительницей Руси стала его мать — Елена, "чужеземка литовского, ненавистного рода", по словам Карамзина. Ее недолгое (четыре года) правление было ознаменовано развратом и жестокостью не столько личными, сколько проистекавшими из нравов и интриг ближних бояр — бывших удельных князей и их приближенных:

По старой удельной привычке каждый из них "тянул на себя", ставя личные интересы власти и выгоды выше общенародных и государственных нужд. Численно эта беспринципная прослойка была ничтожна, но после смерти Елены, лишившись последнего сдерживающего начала, ее представители учинили между собой в борьбе за власть погром, совершенно расстроивший управление страной. Разделившись на партии князей Шуйских и Бельских, бояре, по словам Ключевского", повели ожесточенные усобицы друг с другом из личных фамильных счетов, а не за какой-нибудь государственный порядок".

В 1547 году сгорела Москва. Пожар и последовавший за ним всенародный мятеж потрясли юного Иоанна. В бедствиях, обрушившихся на Россию, он увидел мановение десницы Божией, карающей страну и народ за его, царя, грехи и неисправности. Пожар почти совпал по времени с венчанием Иоанна на царство.

Церковное Таинство Миропомазания открыло юному монарху глубину мистической связи царя с народом и связанную с этим величину его религиозной ответственности. Иоанн осознал себя "игуменом всея Руси". И это осознание с того момента руководило всеми его личными поступками и государственными начинаниями до самой кончины.

Чтобы понять впечатление, произведенное на царя помазанием его на царство, надо несколько слов сказать о происхождении и смысле чина коронации (4).

Чин коронации православных монархов известен с древнейших времен. Первое литературное упоминание о нем дошло до нас из IV века, со времени императора Феодосия Великого. Божественное происхождение царской власти не вызывало тогда сомнений. Это воззрение на власть подкреплялось у византийских императоров и мнением о Божественном происхождении самих знаков царственного достоинства. Константин VII Порфирогенит (913-959) пишет в наставлениях своему сыну: "Если когда-нибудь хазары или турки, или россы, или какой-нибудь другой из северных и скифских народов потребует в знак рабства и подчиненности присылки ему царских инсигний: венцов или одежд, то должно знать, что эти одежды и венцы не людьми изготовлены и не человеческим искусством измышлены и сделаны, но в тайных книгах древней истории писано, что Бог, поставив Константина Великого первым христианским царем, через ангела Своего послал ему эти одежды и венцы".

Исповедание веры составляло непременное требование чина коронации. Император сначала торжественно возглашал его в церкви, и затем, написанное, за собственноручной подписью, передавал патриарху. Оно содержало Православный Никео-Царьградский Символ Веры и обещание хранить апостольское предание и установления церковных соборов.

Богу было угодно устроить так, что преемниками византийских императоров стали русские великие князья, а затем цари. Первые царские инсигнии получил Владимир Святой "мужества ради своего и благочестия", по словам святого митрополита Макария. Произошло это не просто так — "таковым дарованием не от человек, но по Божьим судьбам неизреченным претворяюще и преводяще славу греческого царства на российского царя". Сам Иван Грозный полностью разделял этот взгляд на преемственность Русского царства. Он писал о себе: "Государь наш зоветца царем потому: прародитель его великий князь Владимир Святославович, как крестился сам и землю Русскую крестил, и царь греческий и патриарх венчали его на царство, и он писался царем".

Чин венчания Иоанна IV на царство не сильно отличался от того, как венчались его предшественники. И все же воцарение Грозного стало переломным моментом: в становлении русского народа — как народа-богоносца, русской государственности — как религиозно осмысленной верозащитной структуры, русского самосознания — как осознания богослужебного долга, русского "воцерковленного" мироощущения — как молитвенного чувства промыслительности всего происходящего. Соборность народа и его державность слились воедино, воплотившись в личности Русского Православного Царя.

Дело в том, что Грозный стал первым Помазанником Божиим на русском престоле. Несколько редакций дошедшего до нас подробного описания чина его венчания не оставляют сомнений: Иоанн IV Васильевич стал первым русским государем, при венчании которого на царство над ним было совершено церковное Таинство Миропомазания.

Помазание царей святым миром (благовонным маслом особого состава) имеет свое основание в прямом повелении Божием. Об этом часто говорит Священное Писание, сообщая о помазании пророками и первосвященниками ветхозаветных царей в знак дарования им особой благодати Божией для богоугодного управления народом и царством. Православный катехизис свидетельствует, что "миропомазание есть таинство, в котором верующему при помазании священным миром частей тела во имя Святаго Духа, подаются дары Святаго Духа, возращающие и укрепляющие в жизни духовной".

Над каждым верующим это таинство совершается лишь единожды — сразу после крещения. Начиная с Грозного, русский царь был единственным человеком на земле, над кем Святая Церковь совершала это таинство дважды — свидетельствуя о благодатном даровании ему способностей, необходимых для нелегкого царского служения.

Приняв на себя груз ответственности за народ и державу, юный царь с ревностью приступил к делам государственного, общественного и церковного устроения. Послушаем Карамзина: "Мятежное господство бояр рушилось совершенно, уступив место единовластию царскому, чуждому тиранства и прихотей. Чтобы торжественным действием веры утвердить благословенную перемену в правлении и в своем сердце, государь на несколько дней уединился для поста и молитвы; созвал святителей, умиленно каялся в грехах и, разрешенный, успокоенный ими в совести, причастился Святых Тайн. Юное, пылкое сердце его хотело открыть себя перед лицом России: он велел, чтобы из всех городов прислали в Москву людей избранных, всякого чина или состояния, для важного дела государственного. Они собралися — и в день воскресный, после обедни, царь вышел из Кремля с духовенством, с крестами, с боярами, с дружиною воинскою, на лобное место, где народ стоял в глубоком молчании. Отслужили молебен. Иоанн обратился к митрополиту и сказал: "Святой владыко! Знаю усердие твое ко благу и любовь к отечеству: будь же мне поборником в моих благих намерениях. Рано Бог лишил меня отца и матери; а вельможи не радели обо мне: хотели быть самовластными; моим именем похитили саны и чести, богатели неправдою, теснили народ — и никто не претил им. В жалком детстве своем я казался глухим и немым: не внимал стенанию бедных, и не было обличения в устах моих! Вы, вы делали, что хотели, злые крамольники, судии неправедные! Какой ответ дадите нам ныне? Сколько слез, сколько крови от вас пролилося? Я чист от сея крови! А вы ждите суда небесного!"

Тут государь поклонился на все стороны и продолжал: "Люди Божии и нам Богом дарованные! Молю вашу веру к Нему и любовь ко мне: будьте великодушны! Нельзя исправить минувшего зла: могу только впредь спасать вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уже нет и не будет; оставьте ненависть, вражду; соединимся все любовию христианскою. Отныне я судия ваш и защитник".

В сей великий день, когда Россия в лице своих поверенных присутствовала на лобном месте, с благоговением внимая искреннему обету юного венценосца жить для ее счастья, Иоанн в восторге великодушия объявил искреннее прощение виновным боярам; хотел, чтобы митрополит и святители также их простили именем Судии небесного; хотел, чтобы все россияне братски обнялись между собою; чтобы все жалобы и тяжбы прекратились миром до назначенного им срока...".

Повелением царским был составлен и введен в действие новый судебник. С целью всероссийского прославления многочисленных местночтимых святых и упорядочения жизни Церкви Иоанн созвал подряд несколько церковных соборов, к которым самолично составил список вопросов, требовавших соборного решения. В делах царя ближайшее участие принимали его любимцы — иерей Сильвестр и Алексей Адашев, ставшие во главе "Избранной Рады" — узкого круга царских советников, определявших основы внутренней и внешней политики.

В 1552 году успешно закончился "крестовый" поход против казанских татар. Были освобождены многие тысячи христианских пленников, взята Казань, обеспечена безопасность восточных рубежей. "Радуйся, благочестивый Самодержец, — прислал гонца Иоанну князь Михаил Воротынскй, — Казань наша, царь ее в твоих руках; народ истреблен, кои в плену; несметные богатства собраны. Что прикажешь?" "Славить Всевышнего", — ответил Иоанн. Тогда же он обрел прозвище "Грозный" — то есть страшный для иноверцев, врагов и ненавистников России. "Не мочно царю без грозы быти, — писал современный автор. — Как конь под царем без узды, тако и царство без грозы".

Счастливое течение событий прервалось в 1553 году тяжелой болезнью молодого царя. Но страшнее телесного недуга оказываются душевные раны, нанесенные теми, кому он верил во всем, как себе. У изголовья умирающего Иоанна бояре спорят между собою, деля власть, не стесняясь тем, что законный царь еще жив. Наперсники царские — Сильвестр и Адашев -— из страха ли, или по зависти, отказываются присягать законному наследнику, малолетнему царевичу Дмитрию. В качестве кандидатуры на престол называется двоюродный брат царя — князь Владимир Андреевич.

Россия оказывается на грани нового междоусобного кровопролития. "В каком волнении была душа Иоанна, когда он на пороге смерти видел непослушание, строптивость в безмолвных дотоле подданных, в усердных любимцах, когда он, государь самовластный и венчанный славою, должен был смиренно молить тех, которые еще оставались ему верными, чтобы они охраняли семейство его, хотя бы в изгнании", — говорит М. В. Толстой. И все же— "Иоанн перенес ужас этих минут, выздоровел и встал с одра... исполненный милости ко всем боярам". Царь всех простил! Царь не помнил зла. Царь посчитал месть чувством, недостойным христианина и монарха.

Выздоровление Иоанна, казалось, вернуло силы всей России. В 1556 году русское войско взяло Астрахань, окончательно разрушив надежды татар на восстановление их государственной и военной мощи на Востоке. Взоры царя обратились на Запад. Обеспечив мир на восточной границе, он решил вернуть на Западе древние славянские земли, лишив Ватикан плацдарма для военной и духовной агрессии против Руси. Но здесь его поджидало новое разочарование. Измена приближенных во время болезни, как оказалось, вовсе не была досадной случайностью, грехопадением, искупленным искренним раскаянием и переменой в жизни.

"Избранная Рада" воспротивилась планам царя. Вопреки здравому смыслу она настаивала на продолжении войны против татар — на этот раз в Крыму, не желая понимать, что само географическое положение Крыма делало его в те времена неприступной для русских полков крепостью. Сильвестр и Адашев надеялись настоять на своем, но царь на этот раз проявил характер. Он порвал с "Избранной Радой", отправив Адашева в действующую армию, а Сильвестра — в Кирилло-Белозерский монастырь, и начал войну на Западе, получившую впоследствии название Ливонской. Вот как рисует Карамзин портрет Иоанна того времени:

"И россияне современные, и чужеземцы, бывшие тогда в Москве, изображают сего юного, тридцатилетнего венценосца как пример монархов благочестивых, мудрых, ревностных ко славе и счастию государства. Так изъясняются первые: "Обычай Иоанна есть соблюдать себя чистым пред Богом. И в храме, и в молитве уединенной, и в совете боярском, и среди народа у него одно чувство: "Да властвую, как Всевышний указал властвовать своим истинным помазанникам!" Суд нелицемерный, безопасность каждого и общая, целость порученных ему государств, торжество веры, свобода христиан есть всегдашняя дума его.

Обремененный делами, он не знает иных утех, кроме совести мирной, кроме удовольствия исполнять свою обязанность; не хочет обыкновенных прохлад царских... Ласковый к вельможам и народу — любя, награждая всех по достоинству — щедростию искореняя бедность, а зло — примером добра, сей Богом урожденный царь желает в день Страшного суда услышать глас милости: "Ты еси царь правды!" И ответствовать с умилением: "Се аз и люди яже дал ми еси Ты!"

Не менее хвалят его и наблюдатели иноземные, англичане, приезжавшие в Россию для торговли. "Иоанн, — пишут они, — затмил своих предков и могуществом, и добродетелью; имеет многих врагов и смиряет их. Литва, Польша, Швеция, Дания, Ливония, Крым, Ногаи ужасаются русского имени. В отношении к подданным он удивительно снисходителен, приветлив; любит разговаривать с ними, часто дает им обеды во дворце и, несмотря на то, умеет быть повелительным; скажет боярину: "Иди!" — и боярин бежит; изъявит досаду вельможе — и вельможа в отчаянии; скрывается, тоскует в уединении, отпускает волосы в знак горести, пока царь не объявит ему прощения.

Одним словом, нет народа в Европе, более россиян преданного своему государю, коего они равно и страшатся, и любят. Непрестанно готовый слушать жалобы и помогать, Иоанн во все входит, все решит; не скучает делами и не веселится ни звериною ловлей, ни музыкою, занимаясь единственно двумя мыслями: как служить Богу и как истреблять врагов России!"

Честно говоря, трудно понять, как после подобных описаний тот же Карамзин мог изобразить дальнейшее царствование Иоанна в виде кровавого безумия, а самого царя рисовать настоящим исчадием ада.

С высылкой предводителей боярской партии интриги не прекратились. В 1560 году при странных обстоятельствах умерла супруга Иоанна — кроткая и нищелюбивая Анастасия. Возникли серьезные опасения, что царицу отравили, боясь ее влияния на царя, приписывая этому влиянию неблагоприятное (для бывших царских любимцев) развитие событий. Кроме того, смерть царицы должна была по замыслу отравителей положить конец и высокому положению при дворе ее братьев, в которых видели опасных конкурентов в борьбе за власть.

Произведенное дознание показало, что нити заговора тянутся к опальным вельможам — Адашеву и Сильвестру. И снова Иоанн, вопреки очевидности, пощадил жизнь заговорщиков. Сильвестр был сослан на Соловки, а Алексей Адашев взят под стражу в Дерпте, где и умер вскоре естественною смертью от горячки, лишив будущих историков возможности лишний раз позлословить о "терроре" и "жестокости царя".

Позднее Иоанн так описывал эти события: "Ради спасения души моей приближил я к себе иерея Сильвестра, надеясь, что он по своему сану и разуму будет мне поспешником во благе; но сей лукавый лицемер, обольстив меня сладкоречием, думал единственно о мирской власти и сдружился с Адашевым, чтобы управлять царством без царя, им презираемого. Они снова вселили дух своевольства в бояр, раздали единомышленникам города и волости; сажали, кого хотели, в думу; заняли все места своими угодниками... (Царю) запрещают ездить по святым обителям; не дозволяют карать немцев... К сим беззакониям присоединяется измена: когда я страдал в тяжкой болезни, они, забыв верность и клятву, в упоении самовластия хотели, помимо сына моего, взять себе иного царя, и не тронутые, не исправленные нашим великодушием, в жестокости сердец своих чем платили нам за оное? Новыми оскорблениями: ненавидели, злословили царицу Анастасию и во всем доброхотствовали князю Владимиру Андреевичу. И так удивительно ли, что я решился наконец не быть младенцем в летах мужества и свергнуть иго, возложенное на царство лукавым попом и неблагодарным слугою Алексием?" (5).

Верный привычке решать дело по возможности миром, царь ограничился ссылкой Сильвестра и Адашева, не тронув более никого из их приверженцев. Надеясь разбудить совесть, он лишь потребовал от "всех бояр и знатных людей" клятвы быть верными государю и впредь не измышлять измен. Все присягнули. И что же? Князь Дмитрий Вишневицкий, воевода юга России, бросил ратников и перебежал к Сигизмунду, врагу Иоанна. Не ужившись с литовцами, переметнулся в Молдавию, вмешался там по привычке в интриги вокруг молдавского господаря Стефана, был схвачен и отправлен в Стамбул, где султан казнил его как смутьяна и бунтовщика. Так отплатил князь за доверие своему царю. Да если бы он один!

В 1564 году доверенный друг Иоанна, князь Андрей Курбский, наместник царя в Дерпте, тайно, ночью, оставив жену и девятилетнего сына, ушел к литовцам. Мало того, что он изменил царю, — Курбский предал родину, став во главе литовских отрядов в войне с собственным народом. Подлость всегда ищет оправдания, стараясь изобразить себя стороной пострадавшей, и князь Курбский не постеснялся написать царю письмо, оправдывая свою измену "смятением горести сердечной" и обвиняя Иоанна в "мучительстве".

Насколько правдивы обвинения Курбского, видно хотя бы на примере взаимоотношений царя и святого Германа Казанского. Курбский рассказывает, что Герман был соборно избран митрополитом, но между ним и Иоанном произошел разрыв по поводу опричнины. В беседе с царем наедине (!) святитель якобы "тихими и кроткими словесы" обличил царя и тот двумя днями позже велел его то ли удушить, то ли отравить. На самом деле в современных событиям источниках нет никаких следов избрания Германа на митрополию. Наоборот, 25 июля 1566 года Казанский святитель участвовал в поставлении святого Филиппа митрополитом. А умер он 6 ноября 1567 года, благополучно прожив в мире и покое полтора года после своего "удушения" (6).

Клеветой оказывается и утверждение князя о том, что по указанию царя был раздавлен с помощью какого-то ужасного приспособления преподобный Корнилий Псковский со своим учеником Вассианом Муромцевым. На все эти ужасы нет и намека ни в одном из дошедших до нас письменных свидетельств, а в "Повести о начале и основании Печерского монастыря" о смерти преподобного (случившейся, вероятно, в присутствии царя) сказано: "От тленного сего жития земным царем предпослан к Небесному Царю в вечное жилище". Надо обладать буйной фантазией, чтобы на основании этих слов сделать выводы о "казни" преподобного Иоанном IV.

Мало того, из слов Курбского вытекает, что Корнилий умерщвлен в 1577 году. Надпись же на гробнице о времени смерти преподобного указывает дату 20 февраля 1570 года. Известно, что в этот самый день святой Корнилий встречал царя во Пскове и был принят им ласково — потому-то и говорит "Повесть" о том, что подвижник был "предпослан" царем в "вечное жилище" (7). Но для Курбского действительное положение дел не имело значения. Ему важно было оправдать себя и унизить Иоанна * .

* Не считая "обличительных" писем, Курбский написал "Историю князя великого Московского о делах, яже слышахом у достоверных мужей и яже видехом очима нашима", где продолжал клеветать на царя.

Царь ответил изменнику так: "Во Имя Бога Всемогущего, Того, Кем живем и движемся, Кем цари царствуют и сильные глаголют, смиренный христианский ответ бывшему российскому боярину, нашему советнику и воеводе, князю Андрею Михайловичу Курбскому... Почто, несчастный, губишь душу изменою, спасая бренное тело бегством? Я читал и разумел твое послание. Яд аспида в устах изменника — слова его подобны стрелам. Жалуешься на претерпенные тобою гонения; но ты не уехал бы к врагу нашему, если бы не излишно миловали вас, недостойных... Бесстыдная ложь, что говоришь о наших мнимых жестокостях! Не губим "сильных во Израиле"; их кровью не обагряем церквей Божиих; сильные, добродетельные здравствуют и служат нам. Казним одних изменников — и где же щадят их?.. Имею нужду в милости Божией, Пречистыя Девы Марии и святых угодников: наставления человеческого не требую. Хвала Всевышнему: Россия благоденствует... Угрожаешь мне судом Христовым на том свете: а разве в сем мире нет власти Божией? Вот ересь манихейекая! Вы думаете, что Господь царствует только на небесах, диавол — во аде, на земле же властвуют люди: нет, нет! Везде Господня держава, и в сей, и в будущей жизни!.. Положи свою грамоту в могилу с собою: сим докажешь, что и последняя искра христианства в тебе угасла: ибо христианин умирает с любовию, с прощением, а не со злобою" (8).

История рассудила, кто прав в этом споре царя со своим бывшим советником. Труды Иоанна Васильевича завершили сложение России — сложение столь прочное, что и восемь лет злополучной Смуты (1605—1613), новые измены боярские, походы самозванцев, католическая интервенция и раскол церковный не смогли разрушить его.

"Обласканный Сигизмундом" Курбский, по словам Карамзина, "предал ему свою честь и душу; советовал, как губить Россию..., убеждал его действовать смелее, не жалеть казны, чтобы возбудить против нас хана, — и скоро услышали в Москве, что 70 000 литовцев, ляхов, прусских немцев, венгров, волохов с изменником Курбским идут к Полоцку; что Дивлет Гирей с 60 000 хищников вступил в Рязанскую область..."

Терпеть далее такое положение вещей было нельзя. Оно грозило не царю — под угрозой оказывалось существование России. После долгих и мучительных колебаний Иоанн Грозный принял единственно возможное для христианина решение: вынести дело на всенародный суд. Царь прекрасно понимал, что заставить человека нести "Божие тягло" силой — нельзя. Можно добиться внешней покорности, но принять на себя "послушание", осмысленное как религиозный долг, человек должен добровольно. Народ русский должен был решить сам: желает ли он быть народом-богоносцем, хранителем Истины и жизни Православия — или отказывается от этого служения. Согласен ли народ нести все тяготы, искушения и соблазны, грозящие ему на этом пути, по слову Писания: "Чадо, аще приступаеши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение; управи сердце твое и потерпи" (Сир. 2:1-2)? И русский народ ответил царю: "Да!"

В начале зимы 1564 года Иоанн Васильевич покинул Москву в сопровождении верных ему ближних бояр, дворян и приказных людей "выбором изо всех городов" с женами и детьми. "Третьего декабря рано явилось на Кремлевской площади множество саней, — рассказывает Карамзин. — В них сносили из дворца золото и серебро, святые иконы, кресты... Духовенство, бояре ждали государя в церкви Успения: он пришел и велел митрополиту служить обедню: молился с усердием, принял благословение... милостиво дал целовать руку свою боярам, чиновникам, купцам: сел в сани с царицею, с двумя сыновьями..." — и уехал из Москвы.

Поездив по окрестным монастырям, побывав у Троицы, царь к Рождеству остановился в Александровской слободе, в 112 верстах от Москвы. Народ ждал, чтобы Иоанн объяснил свое странное поведение. Царь не заставил себя ждать долго.

3 января нового 1565 года в Москву прискакал гонец Константин Поливанов. Он вез две царские грамоты. В одной из них, врученной послом митрополиту Афанасию, Грозный описывал все измены, мятежи и неустройства боярского правления, сетовал на невозможность в таких условиях нести служение царя и заключал, что "не хотя многих изменных дел терпети, мы от великой жалости сердца оставили государство и поехали, куда Бог укажет нам путь". В другой грамоте, адресованной московскому простонародью, купцам, всем тяглым людям и всенародно читанной на площади, Иоанн объявлял, чтобы русские люди сомнения не держали — царской опалы и гнева на них нет.

Царь не отрекался от престола, сознавая ответственность за народ и за страну. Он как бы спрашивал: "Желаете ли над собой меня, Русского Православного Царя, Помазанника Божия, как символ и знак своего избранничества и своего служения? Готовы подклониться под "иго и бремя" Богоустановленной власти, сослужить со мною, отринув личное честолюбие, жажду обогащения, междоусобицы и старые счеты?" Воистину, это был один из наиболее драматических моментов русской истории. "Все замерло, — говорит Ключевский, — столица мгновенно прервала свои обычные занятия: лавки закрылись, приказы опустели, песни замолкли..." Странное, на первый взгляд, поведение царя на самом деле было глубоко русским, обращалось к издавно сложившимся отношениям народа и власти * .

* Даже такой историк, как Альшиц, вынужден заметить, что "власть московского царя держалась тогда на основаниях скорее духовных, чем материальных: на традиции подчинения подданных великокняжеской власти... на поддержке со стороны Церкви". Русский царь не мог и не хотел править силой. Он желал послушания не "за страх", а за «совесть».

Когда первое оцепенение москвичей прошло, столица буквально взорвалась народными сходками:

"Государь нас оставил, — вопил народ. — Мы гибнем. Кто будет нашим защитником в войнах с иноплеменниками? Как могут быть овцы без пастыря?" Духовенство, бояре, сановники, приказные люди, проливая слезы, требовали от митрополита, чтобы он умилостивил Иоанна, никого не жалея и ничего не страшася. Все говорили ему одно: "Пусть царь казнит своих лиходеев: в животе и смерти воля его; но царство да не останется без главы! Он наш владыка. Богом данный: иного не ведаем. Мы все с своими головами едем за тобою бить челом и плакаться".

То же говорили купцы и мещане, прибавляя: "Пусть царь укажет нам своих изменников: мы сами истребим их!" Митрополит хотел немедленно ехать к царю; но в общем совете положили, чтобы архипастырь остался блюсти столицу, которая была в неописуемом смятении.

Все дела пресеклись: суды, приказы, лавки, караульни опустели. Избрали главными послами святителя Новгородского Пимена и Чудовского архимандрита Левкия; но за ними отправились и все другие епископы: Никандр Ростовский, Елевферий Суздальский, Филофей Рязанский, Матфей Крутицкий, архимандриты: Троицкий, Симоновский, Спасский, Андрониковский; за духовенством вельможи, князья Иван Дмитриевич Бельский, Иван Федорович Мстиславский, — все бояре, окольничие, дворяне и приказные люди прямо из палат митрополитовых, не заехав к себе в домы; также и многие гости, купцы, мещане, чтобы ударить челом государю и плакаться".

Народ сделал свой выбор. Осознанно и недвусмысленно он выразил свободное согласие "сослужить" с царем в деле Божием — для созидания России как "Дома Пресвятой Богородицы", как хранительницы и защитницы спасительных истин Церкви. Царь понял это, 2 февраля торжественно вернулся в Москву и приступил к обустройству страны.

Первым его шагом на этом пути стало учреждение опричнины. Само слово "опричнина" вошло в употребление задолго до Ивана Грозного. Так назывался остаток поместья, достаточный для пропитания вдовы и сирот павшего в бою или умершего на службе воина. Поместье, жаловавшееся великим князем за службу, отходило в казну, опричь (кроме) этого небольшого участка.

Иоанн Грозный назвал опричниной города, земли и даже улицы в Москве, которые должны были быть изъяты из привычной схемы административного управления и переходили под личное и безусловное управление царя, обеспечивая материально "опричников" — корпус царских единомышленников, его сослуживцев в деле созидания такой формы государственного устройства, которая наиболее соответствует его религиозному призванию. Есть свидетельства, что состав опричных земель менялся — часть их со временем возвращалась в "земщину" (то есть к обычным формам управления), из которой, в свою очередь, к "опричнине" присоединялись новые территории и города. Таким образом, возможно, что через сито опричнины со временем должна была пройти вся Россия.

Опричнина стала в руках царя орудием, которым он просеивал всю русскую жизнь, весь ее порядок и уклад, отделял добрые семена русской православной соборности и державности от плевел еретических мудрствований, чужебесия в нравах и забвения своего религиозного долга.

Даже внешний вид Александровской слободы, ставшей как бы сердцем суровой брани за душу России, свидетельствовал о напряженности и полноте религиозного чувства ее обитателей. В ней все было устроено по типу иноческой обители — палаты, кельи, великолепная крестовая церковь (каждый ее кирпич был запечатлен знамением Честнаго и Животворящего Креста Господня). Ревностно и неукоснительно исполнял царь со своими опричниками весь строгий устав церковный.

Как некогда богатырство, опричное служение стало формой церковного послушания — борьбы за воцерковление всей русской жизни, без остатка, до конца. Ни знатности, ни богатства не требовал царь от опричников, требовал лишь верности, говоря: "Ино по грехом моим учинилось, что наши князи и бояре учали изменяти, и мы вас, страдников, приближали, хотячи от вас службы и правды".

Проворный народный ум изобрел и достойный символ ревностного служения опричников; "они ездили всегда с собачьими головами и метлами, привязанными к седлам, — пишет Карамзин, — в ознаменование того, что грызут лиходеев царских и метут Россию".

Учреждение опричнины стало переломным моментом царствования Иоанна IV. Опричные полки сыграли заметную роль в отражении набегов Дивлет-Гирея в 1571 и 1572 годах, двумя годами раньше с помощью опричников были раскрыты и обезврежены заговоры в Новгороде и Пскове, ставившие своей целью отложение от России под власть Литвы и питавшиеся, вероятно, ересью "жидовствующих", которая пережила все гонения.

В 1575 году, как бы подчеркивая, что он является царем "верных", а остальным "земским" еще надлежит стать таковыми, пройдя через опричное служение, Иоанн IV поставил во главе земской части России крещеного татарина — касимовского царя Семена Бекбулатовича. Каких только предположений не высказывали историки, пытаясь разгадать это "загадочное" поставление! Каких только мотивов не приписывали царю! Перебрали все: политическое коварство, придворную интригу, наконец, просто "прихоть тирана"... Не додумались лишь до самого простого — до того, что Семен Бекбулатович действительно управлял земщиной (как, скажем, делал это князь-кесарь Ромодановский в отсутствие Петра 1), пока царь "доводил до ума" устройство опричных областей.

Был в этом "разделении полномочий" и особый мистический смысл. Даруя Семену титул "великого князя всея Руси", а себя именуя московским князем Иваном Васильевым, царь обличал ничтожество земных титулов и регалий власти перед небесным избранничеством на царское служение, запечатленным в Таинстве Миропомазания. Он утверждал ответственность русского царя перед Богом, отрицая значение человеческих названий.

Приучая Русь, что она живет под управлением Божиим, а не человеческим, Иоанн как бы говорил всем: "Как кого ни назови — великим ли князем всея Руси или Иванцом Васильевым, а царь, помазанник Божий, отвечающий за все происходящее здесь — все же я, и никто не в силах это изменить".

Так царствование Грозного царя клонилось к завершению. Неудачи Ливонской войны, лишившие Россию отвоеванных было в Прибалтике земель, компенсировались присоединением бескрайних просторов Сибири в 1579—1584 годах. Дело жизни царя было сделано — Россия окончательно и бесповоротно встала на путь служения, очищенная и обновленная опричниной. В Новгороде и Пскове были искоренены рецидивы жидовствования, Церковь обустроена, народ воцерковлен, долг избранничества — осознан. В 1584 году царь мирно почил, пророчески предсказав свою смерть * . В последние часы земной жизни сбылось его давнее желание — митрополит Дионисий постриг государя, и уже не Грозный царь Иоанн, а смиренный инок Иона предстал перед Всевышним Судией, служению Которому посвятил он свою бурную и нелегкую жизнь.

* Одним из пунктов завещания Иоанна было указание освободить всех военнопленных.